— У нас мало времени, мой милый друг, — нежное личико Амелиски выражало необыкновенную решительность и собранность. — Извини, я буду говорить только по существу. То, что так поразило тебя, мы называем «эрро», а вы, люди, — дарами, которые приносите в жертву богам. К примеру, воки поклоняются Хорсу, аммиты — Дажьбогу, тамяне — Макоши. Люди жертвуют разным богам то, в чем нуждаются сами, прежде всего свою небогатую пищу: хлеб, сыр, вино, домашнюю птицу. Иногда им приходит в голову принести в жертву какую-нибудь безделицу, за которую они готовы всякого лишить жизни.
— Да-да, золото-бриллианты, — кивнул понимающе Дьяченко. — Или чужую кровь.
— Точно. Но при этом важно даже не то, чем они жертвуют, а что они говорят — какие произносят молитвы и заклинания. И тогда случается чудо, мой милый друг. Жертва — обычная тленка, барахло, фетиш или труп молодого язычника — соединяется вдруг с искренним, страстным словом, с пылкой молитвой. Соединяются в удивительный сплав! Вот он, перед тобой. Эрро!
— Но я же видел обезглавленных кур, грязные лепешки сыра… — не понял вначале Дьяченко. Но тут до него дошло. Он вспомнил слова Братислава, невесело усмехнувшись, покачал головой.
— Понимаю. Я видел то, к чему была подготовлена моя душа. Ну хорошо, эрро так эрро, один черт. Скажи мне, а на фига оно?
— Одним таким эрро можно согреть землю в течение человеческого часа.
— В течение часа? Да ну! Ха-ха-ха!
— Напрасно смеешься. На растопку печей Юфилодора Виорах тратит десятки тысяч эрро в день.
— Неужели? И что же Виорах палит в тех печах? Может, он выплавляет золото?
— Нет, он сжигает в печах души. Такие же непутевые и доверчивые, как твоя, милый друг.
Вмиг побелевший, как смерть, Дьяченко вытаращил на Амелиску ошалевший взгляд.
— Виорах сжигает… А что же вы?
— Мы пытаемся спасти, — горькая улыбка коснулась губ девушки. — Такое наше предназначение. Мне неведомо, кому первому из отроков пришло в голову обменивать эрро на души людей, но другого способа мы не придумали. Раз в месяц Виорах присылает сюда своих слуг — хлопов. От их мерзкого вида воротит даже слепого, — Амелиска закрыла рукой глаза, помолчала, пытаясь справиться с волнением. Затем уже спокойно продолжала. — Сегодня как раз такой день. Хлопы появятся из Юфилодора, как обычно, на тране. Его трюмы будут забиты душами бедолаг.
— Почему бы вам не напасть на них и не разделаться одним махом? — предложил вдруг Дьяченко. Глаза его загорелись незнакомым огнем, сердце тревожно забилось в предчувствии скорой опасности.
