— Юфилодор. Море, в котором прячут души воков и многих-многих иных человеческих племен, называется Юфилодор.
— Души воков?! Так вот оно что!
— Тебя это так взволновало? Но ты ведь не похож на вока.
— Да, но мне поручено… Моя кровь была пролита с единственной целью — спасти души предков воков, а также души их павших воинов.
Девушка, скорчив недовольную гримаску, покрутила головой. Затем, распахнув полу кафтана, показала рукоять меча или кинжала.
— Спасать души — священное предназначение отроков, — заметила она, пристально вглядываясь в какую-то точку в помрачневшем, как ее юное личико, небе. Словно встревоженный ее взглядом, с моря подул ветер, с каждой секундой становясь все крепче и холодней.
— Вот и подходит час нашего расставания, — Амелиска снова улыбалась, глаза ее искрились, как два изумруда. Сверкали вопреки приближавшейся непогоде, вопреки смуте, вдруг овладевшей Валькиной душой… Или то блестели слезы? Девушка взяла Дьяченко за руки и нежно пожала их. — Прощай, мой милый друг! Мой новый друг.
— Погоди, ведь ты не рассказала ни о себе, ни о своем народе! — вновь взволнованно заговорил Дьяченко, сделав отчаянную попытку удержать девушку — пускай на краткий миг, пускай! — Расскажи, как вы спасаете наши души.
Амелиска, как обычно, не спешила с ответом. Устремила печальный взгляд в морскую даль, где небо налилось сумеречной, свинцовой тяжестью, а волны казались могучими каменными грядами, посланными сокрушить крошечный мирок отроков. Лишь соленые брызги, разлетающиеся по пристани, охлаждали воображение. Амелиска перевела взор на отца — тот молча поднял руку и тут же опустил.
— У нас есть еще немного времени. Я постараюсь успеть. Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Девушка потянула Дьяченко к голубым коробам, подвела к одному из них близко-близко. Помня, что в нем находится студенистое и разлагающееся, Дьяченко брезгливо поморщился. Ни слова не говоря, Амелиска открыла крышку короба. Дьяченко вздрогнул от изумления. В коробе лежали алые, синие и ярко-зеленые продолговатые кристаллообразные стержни. Они были разной длины и диаметра. Временами они коротко вспыхивали необычным переливчатым огнем. А то вдруг по ним словно электрическая искра пробегала, оставляя за собой ломаный светящийся след. Как зачарованный, глядел Дьяченко. Рука его, подчиняясь внезапному порыву души, потянулась к чудо-кристаллам, замерла в нерешительности на полпути.
— Балдеж, — восторженно прошептал Дьяченко. — Потрогать можно?
