— Как хочешь, — с тем же деланным равнодушием ответила Лиза и отправилась восвояси.
Проходя мимо часового, она сделала ему глазки, послала воздушный поцелуй и томно прошептала:
— Пока, красавчик! Увидимся в пятницу!
Самвел уезжал в город и вернулся оттуда веселый и довольный. Борис предпочитал не думать, отчего так блестят глаза абрека. Самвел привез газеты и письмо от Лизы. Она писала, что есть новости, чтобы Борис возвращался скорее в город, чтобы по приезде шел на Греческую улицу в фотографическое ателье Зеленковского, там ему сделают документы, и что днем, в два часа, она ждет его в кофейне у кинотеатра «Паризиана».
Выехать предполагали вечером, так что Борис пока валялся на кошме и от скуки читал газеты. Самвел привез «Батумский вестник», «Батумскую жизнь» и «Эхо Батума». Ничего такого интересного в газетах Борис не обнаружил, хотя внимательно просмотрел криминальную хронику. Никакого трупа в кофейне Сандаракиса не нашли, очевидно, бандиты позаботились вовремя избавиться от тела Исмаил-бея.
Целый подвал «Эха Батума» занимала перепечатанная из тифлисской газеты статья о председателе меньшевистского правительства Грузинской Демократической Республики Ное Николаевиче Жордания[13]. В общем, рассказывалось, какой он замечательный, а в конце Борис с изумлением прочел строчки местного рифмоплета:
Ты наконец пришел, Жордания,
Паришь над миром, как орел,
Прекрасной Грузии страдания,
Превозмогая, ты обрел…
Дальше опять было оборвано, потому что Самвел по дороге скрутил именно из этого куска газеты самокрутку. Борис вспомнил почти такие же стихи про Деникина и поразился, насколько одинаково мыслят плохие поэты.
До города добрались без приключений. Не доезжая версты две, Самвел остановился.
— Дальше сам пойдешь, пешком.
— Спасибо тебе, Самвел. — Борис соскочил с коня и протянул поводья абреку.
— Э, генацвале, я не ради тебя это делал. — Самвел отвернулся и пришпорил коня.
Борис зашагал к городу, навстречу солнцу, вдыхая прохладный утренний воздух.
* * *
Фотографию он нашел без труда, всего два раза спросил дорогу. Маленький черненький человечек, шустростью движений похожий на жука-водомерку, отворил Борису дверь ателье.
— Господин Зеленковский?
— Слушаю вас! — Человечек раздвинул в улыбке розовые губы.
— Автандил просил передать, что виноград нынче кислый, — вполголоса, но очень четко проговорил Борис.
Человечек мгновенно переменился в лице, всплеснул руками и закивал головой:
