– Ни-че-го себе, – задумчиво сказал я, глядя на экран. – Я живу в Волгодонске.
Она мне не стала делать замечание за то, что я вошел в зал обутый.
Я первым делом пытался понять, в каком районе города рвануло. А диктор сообщал: «теракт», «грузовик со взрывчаткой», «есть погибшие», «многие еще под завалами», «Октябрьское шоссе». Где это – Октябрьское шоссе, стал лихорадочно вспоминать. А, Новый город – мама живет в Старом.
– В Волгодонске взорвали жилой дом – у меня там мама с сестрами. Мне надо ехать. Вы мне дадите сегодня расчет?
Анатолий Степанович помолчал.
– Их что – задело?
– Нет. Не знаю. Мне надо ехать.
Заплатил меньше, чем я должен был получить за отработанный срок. Правильно: падающего подтолкни – раз в моем родном городе произошел теракт, сам бог велел мне недоплатить.
Я заехал в общагу, умылся, переоделся в чистое. Остановился: жалко небольшие деньги сейчас отдавать на билет. Решил: а не катнуться ли мне домой, как когда-то в Питер?
За Ворошиловский мост не полез: уж больно там много поворотов до волгодонской трассы – нужно было бы сменить несколько попуток. Поехал на автобусе к аксайскому мосту. Это с другой стороны города, но от него напрямик по федеральной трассе – и поворот на Ольгинку, а там уже не ошибешься с направлением. Когда подошел к пункту ГИБДД около моста, вдруг мелькнула свежая идея. Подошел к сотруднику и говорю:
– Мне нужно в Волгодонск, там мама, помогите сесть на попутку.
Молодой парень внимательно посмотрел, кивнул.
– Постой здесь.
Он пошел к ждущему на обочине КамАЗу, возле которого стоял водитель. Я видел, как патрульный отдал ему документы и показал в мою сторону. Водитель кивнул.
Он довез меня прямо до города.
2
Как все-таки спокойно можно не думать о таких местах, как Волгодонск или Дятьково. Сколько их там, заброшенных, отложенных до лучших времен мест?
Город Дятьково Брянской области – он навсегда записан у меня в паспорте как место рождения. Я не был здесь ровно столько лет, чтобы забыть, сколько именно. Когда меня сюда отправляли на лето в последний раз, были живы обе бабушки, а приезжал я сюда с любимым папой. А бабушка Маша прямо спрашивала: «Кого больше любишь – маму или папу?» И я знал, что она хочет услышать. «Папу», – говорил я. И бабушка поворачивалась и кому-то в глубине дома поясняла: «Папу больше любит». Прости меня, мама. Я был слишком ушлый ребенок.
Сказать, что я соскучился по людям, которые здесь остались? Увы, это невозможно. Я прожил без них те десять лет, за которые в голове мальчика, как цыпленок, проклевывается «я», а оно настолько же похоже на мальчика, насколько цыпленок похож на яйцо.
