На плоской крыше девятиэтажки есть дополнительные служебные строения высотой метра три – а у них тоже есть крыша. На одно из таких строений я отправился, чтобы отодрать старый рубероид. Дело шло гладко – материал отходил листами. И наверное, работая, я задумался. Многие полагают, что работяги, впахивая, склонны размышлять о своей жизни и строении мироздания. Мой же опыт физической работы говорит, что лучшие работники практически не думают – потому они и лучшие. Итак, я задумался, а пока думал, тащил на себя край покрытия, которое споро вырывалось прямо из-под моих ног по мере того, как я пятился. И пятился я до тех пор, пока не почувствовал, что вишу в воздухе. Мне кажется, что на некоторое время, необходимое для осознания себя за пределами твердой поверхности, я даже завис. В следующее мгновенье я обнаружил себя свисающим вверх ногами на вертикальной трубе, которую обнимал, как родную мать. До этого момента я даже не подозревал о наличии поблизости такой трубы. Инстинкт самосохранения сработал четко и главное – гораздо быстрее, чем я мог подумать. Нет, под моей головой было не девять этажей, а те самые метра три, но и их достаточно при определенной удаче. Один из напарников, поопытнее, оказался рядом, помог мне слезть. Я отряхнулся и был несколько раздражен. Анатолий Степанович стоял белый. Наконец он взял себя в руки и сказал:
– Сева, может быть, ты передохнешь? – даже не выругался.
– Пойду воды наберу, – сказал я и, подхватив пустую полуторалитровую бутылку, пошел к лестнице в подъезд.
Мы работали здесь не первый день, отдельные жители подъезда нас узнавали, так что я уже знал, к кому можно постучать. На работу мы выходили затемно, но людей раньше десяти мы не тревожили. Сейчас было начало одиннадцатого.
На восьмом этаже открыла бодрая бабушка, которая сидела с маленькой девочкой, пока молодые работали. А внутри квартиры лежала, почти не вставая уже, ее мама, чей запах был ощутим прямо с порога. Меня пропустили набрать из-под крана воды в бутылку. Пока я набирал, женщина стояла на пороге в зал, в котором громко работал телевизор. Она что-то сказала, но я не разобрал, что именно, из-за шума текущей воды.
– Что? – переспросил я, высунувшись.
– Опять дом взорвали.
– Где?
– В Волгодонске.
Я выключил воду и прошел в зал. В телевизоре висела картинка с обрушенным фасадом двух центральных подъездов длинного панельного девятиэтажного дома. Перед ним теперь во все стороны разлеталась огромная мусорная куча, по которой карабкались маленькие человеческие фигурки.
