В одном из залов сбоку была приоткрыта дверь. В нее проникало солнце, сразу за ней начиналась зеленая трава. Я слышал, что снаружи поют птицы. Я открыл дверь шире и увидел перед собой девственный сад. Без каких-либо колебаний я вышел туда, прикрыв за собою дверь.
7
Это был конец вторых суток моего пребывания в Питере. Усталый после пятичасового блуждания по Эрмитажу, я как будто вспомнил, что у меня больше нет жилья. Надо все-таки найти, где переночевать, причем подешевле. Но где искать? Я сел на скамье возле Казанского собора, открыл карту Петербурга и стал фиксировать значки гостиниц. Ну, думал я, центр можно вообще не смотреть – здесь все будет дорого. Взгляд стал кружить за его пределами. Трудно воспроизвести логику рассуждений, но я увидел гостиницу в самом дальнем конце Васильевского острова, причем неподалеку находилась станция метро – и подумал, что это именно то, что надо. После Эрмитажа мне почему-то было трудно даже смотреть по сторонам. В метро я уже плелся. День заканчивался.
Минут через сорок я стоял перед громадой гостиницы «Прибалтийская» – это и была та самая скромная гостиница на отшибе. Но машины на парковке не отличались скромностью – они отличались роскошью. Раз уж приехал – зайду, подумал я и вошел в изысканный вылизанный холл с пыльной черной сумкой на плече и с чехлом для гитары, сшитым мамой из серого дерматина. Деловито спросил у вежливой девушки, сколько здесь стоит переночевать. Она коротко рассказала о разных категориях номеров и обозначила нижнюю планку – 110 долларов. Я внимательно выслушал, поблагодарил и не спеша пошел к выходу. Мне казалось, все выглядит так, будто я тут проходил и мимоходом решил поинтересоваться, не удобно ли мне здесь будет разместиться. Нет, пожалуй, неудобно. У меня в кармане было немногим больше двухсот рублей.
Но куда ж нам плыть?
Я вышел к берегу Финского залива. Присел на парапет и развернул карту. Нужно было торопиться, на часах почти восемь. Я увидел на карте какой-то глухой район на южном направлении и подумал, что там должно что-то быть. Сейчас можно сказать, что я вообще легкомысленно тогда отнесся к поиску жилья. Этим нужно было заниматься раньше – как мне и советовал Руслан. «Позвонить?» Но Руслан остался в каком-то далеком прошлом, в которое не хотелось возвращаться. Даже не рассматривал такой вариант.
Когда я вышел из метро, небо было свинцовым. Ночи уже были не белыми, а серыми, но в этот вечер на город бросали тень еще и плотные облака. Я быстро перестал понимать свое место на карте, потому что перестал в нее смотреть. Карта ничего не подсказывала – я не знал, куда идти, и шел наугад, высматривая здание, похожее на общежитие или гостиницу. Мне даже казалось, что я сейчас зайду за очередное здание – и навстречу мне встанет типовой двойной корпус общежития 4а, оставшийся на улице Зорге. Я шел вдоль широкой проезжей улицы по безликому спальному району. В этот момент я не чувствовал, что я в Питере – я был просто в чужом месте, где не знаю ни единого человека. Много лет назад точно так же моя мама шла по улице Волгодонска, в который она приехала искать супруга, не оставившего адреса. Единственным человеком в том новом для нее городе оказалась женщина, с которой они сидели рядом в автобусе. Они проговорили все пять часов пути, после чего некая Тамара Мельникова оставила маме свой телефон. Мне тогда было три года – я остался у бабушки в Дятьково, мама приедет за мной позже. А тогда она, двадцатилетняя, шла по незнакомому городу и соображала, куда идти, где искать своего непутевого вчерашнего соседа по парте. Она догадалась пойти по общежитиям.
