— Мадам, — потребовал Бабкин, — водки!.. И щей.
— Водки нет, — ответила официантка.
— Как! Для покорителей целины?
— Не от меня зависит.
Бабкин встал и направился к буфету.
— Из напитков имеется только фруктовая вода, — любезно сообщил ему буфетчик.
Бабкин поиграл перед глазами буфетчика сторублевой бумажкой, сказал, загадочно улыбнувшись:
— Дорогуша, учти, я умею расплачиваться.
— Водка запрещена, — откликнулся буфетчик и поднял руку, — но хороший покупатель всегда может получить местный мичуринский сорт. Сию минуту! — Он извлек из-под прилавка бутылку водки, подкрасил фруктовой водой. — Обратите внимание на цвет: натуральный лимонад. — Передал Бабкину водку и приложил палец к губам: — Т-с-с…
Бабкин с восхищением прошептал:
— Неспроста же ты сидишь здесь, мичуринец!
Вернулся к столу, потер руки, потянул носом.
— Чокнемся, рязанец, пройдемся по одной!
— Нет, нет, не буду! — отказался Коля.
— Твое здоровье! — Бабкин залпом выпил стакан.
Коля от изумления широко раскрыл глаза. Бабкин точно так же поступил со вторым стаканом и занялся закуской. Глаза его блестели, дергались желваки. Вдруг он брезгливо оттолкнул тарелку.
— Столовочка… что твой «Метрополь». Блеск! Бифштексы, ромштексы… Тебе, рязанец, приходилось бывать в «Метрополе»? Нет! Откуда? «Метрополь»! Разве можно его сравнить с этим убожеством. Эх, Москва… Какие там у меня знакомства! Один знаменитый писатель хотел обо мне роман сочинять. «Расскажи, говорит, друг, какие ты ощущения испытываешь, когда выпиваешь, мне надо для книги»… Джасай — времянка. Что мне делать в этой луже? Хочешь, вместе тронемся в большие широты? В Москву… Только там найдешь ты красоту жизни, только там поднимешься на высшую точку. Со мной, рязанец, не пропадешь!
«Ну и фрукт, — говорил сам себе Барабаш. — Субъект, каких свет не видывал. Вот тебе и интервью на целине…».
Дрожкина настораживали и пугали слова Бабкина. Ни о какой красивой жизни он не мечтал. Больше всего на свете он хотел теперь быть в совхозе. Но он, скрыв свои желания, сказал:
— И подамся, если что, свет не клином сошелся. Тракторист, конечно, специальность хорошая, но есть и другие не хуже.
Бабкин покровительственным жестом нахлобучил на его глаза кепчонку.
— Запомни, Тобол — самое мрачное пятно на карте мира. — И громко захохотал, наслаждаясь собственным остроумием. Вдруг он быстро встал, крикнул:
— Ба-а, Горобец! Каким ветром?
Как раз в то время, когда в «Степном» собрались обсуждать генеральный план центрального поселка, Горобец с опаской входил в чайную райпотребсоюза в Джасае. В белом костюме, с чемоданом, с плащом, перекинутым через плечо, он шел между столов, высматривая, где бы поудобнее устроиться. Слабый зрением, он плохо различал лица людей и поэтому вздрогнул, когда его окликнули.
