Букреев прислушивался, рассеянно смотрел вперед и не замечал выбоин. Машину безбожно тряхнуло.
— А, черт!.. — выругался Истомин. И опять стал рассказывать. — Пришел, а в кабинете у министра уже десятка три таких же, как я, молодчиков. Из орлов орлы. И вот начинается: кого в Казахстан, кого в Сибирь, кого на Урал. Соглашаются, конечно. А один директор этак патриотически и гордо заявил, что он без сожаления меняет Тюменскую область на Поволжье. Улыбнулись мы. Однако патриотизм есть патриотизм. Сижу, слушаю. Прикидываю при этом, что придется оставлять великолепное хозяйство: сад, виноградник, асфальт на центральной усадьбе, электричество, шикарную квартиру. Но тут слышу свою фамилию. «Как смотрите на Притоболье?» — спрашивает министр. «Положительно», — отвечаю. Ну, а дальше, как и водится, пожал мне министр руку, пожелал успехов… Вот так-то! — вздохнул Семен Михайлович. — Сосватали, значит, старого дурака и послали к черту на рога.
— А если бы не встретился знакомый кубанец? — спросил Денисов.
Истомин улыбнулся:
— Пил бы теперь виноградные вина в Грозном.
— Никак село́, — сказал Букреев.
Поселок Джасай далеко разбежался во все стороны своими одноэтажными домиками, образовавшими широкие, без тротуаров улицы. Одной стороной он спускался к узкой мелководной реке, другими терялся в равнине. Ни заборов, ни деревьев, ни огородов возле жилищ. Если в центре, где постройки лучше, обозначались кварталы, то на окраинах лепились как попало, прижимаясь друг к другу, точно стесняясь своего вида, неказистые глинобитные домики с маленькими окнами, с односкатными, поросшими травой крышами. Никаких предприятий в поселке не было. Встречались лишь вывески учреждений, настолько выгоревшие от солнца, что их с трудом можно было прочесть. Под одной из таких вывесок в кирпичном доме, сравнительно большом, но тоже одноэтажном, помещался райком партии. Здесь Истомин приказал остановить машину.
3
Молодой человек, дежуривший в приемной секретаря райкома, поднял руку и, как бы загородив вход в кабинет, предупредил:
— Максим Александрович занят.
— Мы издалека, ждать-то нам некогда, — сказал Денисов.
Истомин шагнул к двери. Он познакомился с Максимом Александровичем Стесиным в обкоме партии и считал, что может войти к нему без доклада. Дежурный вскочил с места.
— Кто вы такие и зачем?
— Мы степные разбойники, — спокойно ответил Истомин.
Стесин сидел в кресле с телефонной трубкой в руке. Вокруг длинного под зеленым сукном стола, примыкающего к письменному, было с дюжину стульев, очевидно, предназначенных для заседаний. Слева от Стесина стоял книжный шкаф, справа на тумбочке — радиоприемник. На стене висела карта района. Секретарь райкома жестом пригласил посетителей к столу. Истомин и Денисов сели около широкого окна с низким подоконником, на котором лежал пучок потемневшей пшеницы.
