— Это я не вам! — резко ответила я.
В тот вечер я сидела на кухне в одиночестве и в полной темноте пила коньяк. На душе было очень плохо. Позвонил Степан Гаврилович, и я сказала ему, что хочу побыть одна.
«А разве у меня когда-нибудь бывает иначе? — думала я, глотая обжигающую горло жидкость. — Я одна. Совершенно одна».
Повертев в руках почти пустую бутылку, я сделала последний маленький глоток и поплелась в спальню. Не включая свет, я упала на кровать и почувствовала, как она несет меня куда-то, словно карусель. «Одна, совершенно одна», — стучало у меня в висках. И только тогда, когда я стала проваливаться в объятья сна, у меня мелькнула утешительная мысль: «Пока одна…»
***
В один из прекрасных весенних дней я проснулась и поняла, что забыла вечером задернуть плотные шторы. В окно заглянуло солнце и направилось свои яркие лучи прямо мне в лицо. Я лениво потянулась и подумала: очень хорошо, что я не склонна к полноте, а то от безделья и лени давно растолстела бы. Ослепительные лучики солнца навеяли меня на мысль о том, что день сегодня будет очень хороший.
Я выпила кофе. Предчувствие приятных перемен меня не покидало. Вскоре оно оправдалось. В дверях появился сияющий Степан Гаврилович и радостно сообщил:
— У меня хорошие новости! Катюша, одевайся!
— Куда мы пойдем?
— Смотреть твою квартиру!
— Мою?! — не поверила я своим ушам.
— Твою, твою.
Меня охватила невероятная радость. Я завизжала и обхватила его руками, душа в объятиях.
— Это не шутка? — спросила я.
— Идем. Сама увидишь.
Я быстренько натянула джинсы и водолазку, схватила курточку.
— Я готова!
— Ты, Катя, в тапочках. — Степан Гаврилович кивнул на мои ноги, и мы рассмеялись.
Квартира находилась в соседнем доме и была точной копией той, которую я снимала. Она была с легким косметическим ремонтом, чистая, но главное, что теперь я буду иметь свое жилье! Я ходила из угла в угол, трогая руками стены, и мне казалось, что это сон, прекрасный сон.
Степан Гаврилович, до этого момента спокойно наблюдавший за мной, внезапно сказал:
— Катя, мне надо серьезно с тобой поговорить.
Я насторожилась, и сердце на миг замерло в груди.
— Хорошо, — ответила я, прижавшись спиной к подоконнику.
— Я прекрасно понимаю, что ты молода, очень молода для меня, — начал Степан Гаврилович, стоя напротив меня и прижимаясь спиной к дверному косяку. — Ты красива и чертовски обаятельна.
— Спасибо, — улыбнулась я, понимая, что разговор действительно будет серьезным.
