Взвился он, ногой топнул и вышел. Дверью дал так, что только стекла в будке моей собачьей задрожали. День да ночь…
И вот суббота, день продажных женщин. Сегодня ко мне пожаловала юная любительница низменных чупа-чупсов. И неизменных тоже.
Сосредоточенна и молчалива.
Уплетая после всех радостей ужин, она интересуется:
– Дяденька, а вы что, меня не помните?
Озадаченно почесываю пузо.
– Вы ведь Максимка?
Сурово поправляю:
– Кому Максимка, а кому и Максим Максимыч.
– М-м, клево. А я на последнем курсе у вас училась.
– Много вас у меня учились…
Тут чупачупсница кладет на скатерть вилку, вытирает полотенцем свой немалый рот и начинает выть во весь голос.
Выждав минуту, предлагаю:
– Может подосвиданькаемся?
Она кивает и опускается на колени.
Я вскакиваю:
– Домой, говорю, вали. И не приходи больше.
Она падает дальше на пол, сворачивается в клубочек и начинает тихо поскуливать.
Вторично почесываю пузо и думаю, что не высплюсь к утренней службе.
Но что тут поделать? Беру юную деву на руки и переношу на диван. Укладываю пластом. Сажусь рядом. Бурчу:
– Рассказывай.
Она и рассказывает.
Накопила на жилье. Взяла ссуду. Купила квартиру. Стала жить. Понравилось. А потом с работы выперли. С основной. Стала брать деньги у знакомых бандитов. Отрабатывала телом. Выяснилось, не отрабатывала, а отсрочку делала. Теперь отдавать нужно. Бандитам.
– Помоги, а?
Смотрю на нее. Улыбаюсь. Качаю головой.
Ушла.
Как в стихотворении Лермонтова: «И любопытно пробегают глаза опухшие девиц…».
За неимением кого еще поиметь падаю в объятья к Морфею.
Ночью приморозило. Первый снег выпал. И почему-то не растаял.
Послезавтра на работу. Работа-работа: ни заработку ни выработку.
…Сижу за стеклом. Читаю газету. В полночь около спортзала пробежит крыса. Надо пойти посмотреть. Боюсь крыс. Каждый день ползаю дома в подвал посмотреть, не погрызена ли картошка.
До того как я затеял ремонт, у меня в подвале завелась целая крысиная семья. Ляжешь спать, а у них под полом визг, веселье, мать их. Так же весело они обходили крысоловки. А отраву ели не иначе как на десерт, картофеля опосля.
И я что сделал. Сварил кашки. Рисовой. И развел цементный раствор. Перемешал это все. И поставил прямо под крышку, через которую в подпол залезать надо. На следующий день зазвал бабку-соседку. Чаем напоил. Потом говорю, так и так, баушка, не посмотришь, а то связываться самому неохота. Она: «А давай». Залезла. Орет через минуту: «Принимай, Макса!». И хренак полено снизу вверх. Я на полено-то посмотрел и обмер. А уж второе летит. И третье. И четвертое. И пяток маленьких крысяток. Все окоченели в разных позах.
