– Я уверена, что именно в этой реакции и кроется разгадка якобы нерешаемой проблемы, о которой мы говорим, – продолжала упорствовать девушка. – Почему он ждет? Почему он не относит девочку в лагерь? Потому что он зверь? Он не человек? Ведь у каждого человека должно что-то дрогнуть на уровне инстинкта, когда он видит умирающего ребенка, или нет? А вот именно что нет! Эмоции у него проявляются только тогда, когда он вспоминает свою дочь. Это ему понятно. А исхудавшая черная девочка – вне его контекста. Она перед ним, перед его носом, но она вне его контекста. Да и что я прицепилась к Картеру? Она вне нашего контекста! И он не несет ее в лагерь не потому, что ему лень. А потому, что ему это просто тупо не приходит в голову. Он не может плакать об этом ребенке. Реальном и настоящем. Потому что для него он реальный и настоящий только в рамках его профессиональной деятельности. И мысль о том, что он может вмешаться в ход событий, которые он документирует со стороны, ему совершенно чужда. В каком-то смысле он профессионал до мозга костей, не так ли? Он не зверь. В своем контексте – он человек. А на работе – профессионал. И меня поражает то, насколько мы можем это разделять.
– Ты хочешь сказать, что у всех профессиональных журналистов шизофрения? – незлобно подколол ее рыжий парень с веснушками, и галерея наполнилась веселым смехом.
Но девушка не смеялась.
– Я хочу сказать, что это парадокс, о котором мы почему-то не особо задумываемся, – серьезно парировала она. – Как мы можем быть одним человеком в одном контексте и другим – в другом? Может быть, это и есть шизофрения. Может быть, те, кому поставлен этот диагноз, просто острее ощущают этот парадокс.
– То есть все шизофреники – журналисты? – не мог угомониться рыжий парень.
– А я не считаю, что этот парадокс свойствен исключительно журналистам, – никак не поддавалась шуткам девушка. – Уж не говоря о врачах, судьях, учителях… Даже теоретические профессии! Возьмем физику…
Только я наконец заинтересованно прислушался, как лысый организатор похлопал в ладоши.
– Так, давайте все же не будем отходить слишком далеко от нашей темы! – проголосил он над поднявшимся гулом голосов и посмотрел на часы. – К тому же я вижу, что время наше иссякло. Единственное… Мне все же хотелось бы хоть раз за сегодняшнюю встречу услышать голос нашего русского друга.
По спине моей пробежал водопад ледяной воды. Обрадовавшись концу мучений, я уже внутренне засобирался идти и такого удара ниже пояса никак не ожидал. Весь зал молча уставился на меня.
