Рут положила камни обратно в футляр, вскочила и бросилась отцу на шею.
— Благодарю, благодарю тебя, папа. Рубины просто замечательные. Ты всегда делаешь мне изумительные подарки.
— Ну, ну, — сказал ван Олдин, потрепав ее по плечу. — Кроме тебя, ведь у меня никого нет, сама знаешь.
— Ты останешься обедать?
— Вряд ли. Ты же собиралась уходить?
— Да, но я могу и остаться.
— Нет, — сказал ван Олдин, — ради меня не меняй свои планы. У меня есть еще одно важное дело. До завтра, дорогая. А что, если я позвоню тебе, и мы встретимся у Гэлбрейта?
В Лондоне ван Олдин пользовался услугами юридической конторы «Гэлбрейт, Катбертсон и Гэлбрейт».
— Хорошо, папа. — Рут замялась. — Развод, я думаю, не помешает мне поехать на Ривьеру?[15]
— Когда ты едешь?
— Четырнадцатого.
— Ну, конечно, поезжай. Такие дела быстро не делаются. Знаешь, Рут, на твоем месте я не брал бы эти рубины с собой за границу, оставь их лучше в банке.
Миссис Кеттеринг кивнула.
— Обидно будет, если тебя ограбят и убьют из-за «Огненного сердца», — пошутил миллионер.
— И поэтому ты носишь их просто в кармане? — с улыбкой отпарировала дочь.
— Да…
Рут показалось, что отец что-то недоговаривает.
— Что ты, папа?
— Ничего, — улыбнулся он. — Я вспомнил одно маленькое приключение в Париже.
— Приключение?
— Да, той ночью, когда я купил эти камни. — Он указал на футляр.
— Расскажи, пожалуйста.
— Нечего рассказывать, Рут. Несколько бандитов напали на меня, я выстрелил, и они разбежались. Вот и все.
Рут смотрела на него с гордостью.
— С тобой шутки плохи, папа!
— Будь спокойна!
Он с чувством поцеловал ее и ушел.
По возвращении в «Савой» ван Олдин отдал распоряжение Найтону:
— Свяжитесь с человеком по имени Гоби, его адрес вы найдете в моей записной книжке. Ему нужно быть здесь завтра в половине десятого утра.
— Слушаюсь, сэр.
— Я хотел бы видеть и мистера Кеттеринга. Достаньте его мне хоть из-под земли. Попробуйте найти его через клуб — он должен быть здесь завтра утром. Часов в двенадцать, не раньше. Такие, как он, рано не поднимаются.
С этими словами ван Олдин отдал себя в распоряжение камердинера. Ванна уже была готова, и, нежась в горячей воде, миллионер вернулся мыслями к разговору с дочерью. В целом он остался им доволен. Его острый ум уже давно подсказывал ему, что развод — единственный приемлемый выход. Рут согласилась с его предложением с большей готовностью, чем он предполагал. И все же, несмотря на ее покорность, его не оставляло смутное беспокойство — была в ее поведении какая-то неестественность. Он нахмурился.
