Работники помнили, что была драка, но задавались вопросом, что стало ее причиной. Кто-то вспомнил, что поводом послужил спор насчет сдельной работы и ее оплаты в сверхурочное время. Воспоминание об этом возродило в памяти распоряжение Манелли по поводу оплаты, и это заставляло их трудиться в основное время еще усерднее, поскольку с нынешних пор над «сверхурочкой» определенно нависли тучи. Но работа их теперь походила на фразу: «Ну ладно, ублюдок, я покажу тебе, кто я такой!» Раз уж лишили оплаты сверхурочной, приходилось изо всех сил трудиться в основное время. Теперь они трудились с удвоенной энергией, и за всеми их действиями можно было уловить страх, появившийся и во взглядах, и в движениях. Никому не хотелось потерять свою работу. Фабрика действительно являлась их домом, и они не хотели в одночасье оказаться на улице.
Грифф не мог не заметить изменившейся атмосферы и ритма работы фабрики. Как-никак, а одиннадцать лет работы наложили отпечаток и на его сознание. Он любил это дело, любил обувь и вообще все, что было связано с обувным производством. Фабрика, работавшая под Каном, пусть изрядно коррумпированная, да и с неважным начальством, но она все же работала и оставалась для него согревающим крылом. Не было случая, когда бы он встал утром и не думал о предстоящей работе. Ему было прекрасно известно, что огромное число людей ненавидят это занятие, а ему самому оно очень даже нравилось, и их нелюбовь отнюдь не остужала его личного пристрастия. От фабрики исходили и возбуждение, и тепло, и чувство уверенности в себе. А что, он и в самом деле чувствовал себя счастливчиком, и знал это.
Однако сейчас, после этого инцидента со шлангом, он испытал неясную тревогу, породившую массу путаных мыслей. Эта тревога как бы создала новый, отчасти мистифицированный образ «Джулиена Кана», и он совершенно по-новому представил себе всю компанию. Ему откровенно разонравился психологический климат, который воцарился в «Джулиене Кане», а поскольку это чувство было очень важным для его мироощущения, он оставил его с собой на весь день, принес на ночь и постоянно будоражил во сне, потому что изготовление обуви действительно беспокоило и интересовало его. Он по-настоящему любил это дело и лишь сейчас осознал свою любовь.
В данный конкретный момент он винил фабрику за то, что все эти эксцессы, по сути дела, сорвали его первое свидание с Карой Ноулс. Впрочем, причина эта была не очевидна. В тот субботний вечер он чувствовал себя чертовски раздраженным, но к этому примешивалась масса других факторов, совокупность которых в итоге подпортила радость от встречи, и это его раздражение было всего лишь одним из них.
