А где теперь? Да на Щербинке у Натки! Там когда-то были плантации черной смородины…
И не заезжая домой, мама все равно на работе, Аля катанула на Щербинку. Не будет смородины, так Натку повидает, собиралась сто лет, наконец-то выбралась.
За окнами электрички мелькали поля, лесочки, вот и река, под колесами загудел мост. И платформы с крупнобуквенными надписями: «Бица», «Бутово», «Щербинка»…
Искать пришлось недолго. За белой дверью, среди идеальной чистоты, Натка в белейшем халате. Какое у нее лицо! Все — улыбка. Обнялись. Натка засуетилась, разогрела тушеную капусту, Аля выложила хлеб. Ели и так радовались, чуть не до слез.
— Как хорошо, что выбралась ко мне!
— А ты вот так и сидишь в одиночестве?
— Тошно, но не велят оголять участок, вдруг бомбежка, жертвы, и не докажешь, что строительство законсервировано, люди разбежались… Ты с ночной? — Аля кивнула. — Подремли, а то бледная.
— Ладно, я часок, — и виновато посмотрела на подружку: — Столько не виделись, а я спать… Да, о главном! Письма от Игоря и Горьки. И… и Паша…
— Я знаю, была у Мачани, ты как раз с мамой куда-то ходила.
— Самолет фашистский смотрели… — Лежа в Наткиной постели, Аля чувствовала, как тяжелеют веки.
Проснулась от жажды, хорошо присолила капусту Натка.
Попили чаю на липовом цвете, и только тут Аля вспомнила про черную смородину.
— Сейчас пойдем, хотя ее уже сняли, но я знаю один секрет, дня два, как его раскрыла. — И хитро улыбнулась. — Как тетя Настя?
— Вот уж кто тебя любит, так это моя мама. — Аля шла рядом с Наткой, плотненькой, розоволицей. — Говорит, ты мягкая, уступчивая, открытая и будешь хорошей женой и матерью и прекрасной медсестрой.
— Прекрасной лентяйкой, сижу и ничего не делаю, а ты вон из сил выбиваешься.
Они перешли через шоссе к липовой роще. Густые кроны, воздух сладкий, и птицы щебечут, наговариваются перед сном, солнце уже сползает ближе к земле. Натка подпрыгнула, сорвала несколько круглых листьев, дала Але:
— Попробуй, вкусные.
И правда, даже сладкие:
— Надо маме нарвать на обратном пути.
— Нарвем.
Вот и смородиновая плантация. Кусты высоко вскинули освобожденные от тяжести ягод ветви. Одни листья… Аля приуныла.
— Ложись на землю, — и Натка первой опустилась под куст. — Смотри в самом низу.
Лежа на боку, Аля обнаружила у стволика куста густой кружок ягод, да таких крупных! Сюда трудно добраться, и сборщики их просто не достали. Стали кидать ягоды в прихваченную старую кошелку. Обобрали один куст, второй… десятый. Ползали, ползали… Глянули, кошелка полнехонька! И давай сами есть. Ягоды пыльноватые, но вызревшие, сладкие.
