Мама на работе, в квартире обычная днем тишина, Олежка у Семеновны, к котятам он равнодушен, как и ко всему на свете. Пусто, грустно. Аля прилегла поспать, сегодня в ночную.
Разбудили женские голоса за раскрытым окном. Отодвинула тюлевую штору, а во дворе Нюрка гукает над Пашуткой, лежащим на руках бабки:
— Как, солдатик, поживаешь? Воюешь?
— Неважно, у Музы молоко пропало, спасибо, молочница возит, как прежде, раньше деньгами брала, а теперь шью ей, — жаловалась Вера Петровна.
— Вот тебе и плохая жена… — затянула тетка-нянька Славика. — Извелась вся Муза ваша, одни глазищи остались.
— На сына почти не смотрит, все бегает работу ищет. А чего искать? Классную машинистку куда угодно возьмут, так и шла бы поближе к дому, — пеняла на Музу свекровь.
Так они до ночи будут Музу перебирать по косточкам, и Аля нетерпеливо перебила их разговор:
— Нюр, как проводила Толяшку?
— А так, — недовольно обернулась Нюрка, уже выложившая все о проводах женщинам. — Народу на вокзале! Густота, крик, плач. Я к знакомому проводнику. Подлезли под вагон, он с той стороны открыл дверь. На вторую полку определила их, чтобы в спокое ехали. Поезд при мне отошел. На перроне, в вокзале осталось народищу… Хороши детишки, да больно колготно с ними. Бедная голова, да одна.
— Плакали близняшки?
— Как не заплачешь, — ответила за спиной Али сама Маша. — Неизвестность ждет, обмираю.
— Ну и ехали бы с ними, — сказала Зина.
— А Денис мой? Явится, поцелует пробой и домой? Дом у него на колесах, сегодня в Уфу, завтра к фронту. — И Маша судорожно вздохнула.
— Бабы мы, бабы, всех жаль, только о себе не думаем, — вздохнула Зина. — Вот хотя бы я… Для меня Славик роднее родного.
Все во дворе знали, что это действительно так. Мать Славика, родив его, через шесть месяцев укатила к мужу в геологическую партию. Малыша оставила на свою дальнюю родственницу Зину, выписав ее по такому случаю из деревни. Родители приезжали редко, увозили Славика к Черному морю, и тогда Зина не знала, куда себя девать. Однажды она вздумала отчитаться за присылаемые деньги и посылки, на нее посмотрели, как на ненормальную, и Зина поняла, что стала членом семьи. Это было для некрасивой одинокой женщины счастьем. О собственной семье она давно перестала даже мечтать, все в жизни заменил Славка. Теперь если Вера Петровна, занятая бесконечными заказами модниц, просила Зину помочь по хозяйству, Зина гордо отвечала:
— Я Славика ращу, управляйтесь сами, не больная ведь.
