Через пару часов показалась окраина Лановцов. Адрес врача мы узнали от пацанёнка, который согласился стать нашим проводником, при этом не сильно удивившись, что говорим мы на языке москалей. По его словам, бывший врач местной больницы, а теперь принимающая население за еду Голда Соломоновна Штольц жила на окраине. Как только власть сменилась - врача выгнали из её дома в центре, и она нашла приют в заброшенном доме на краю села, но и сюда люди по-тихому протоптали тропинку. В селе немцы сидели только в комендатуре, а за порядком больше следили полицаи из местных. К счастью, ни те, ни другие, пока мы добирались до врача, нам не встретились.
- Ось тут вона живе, - показал парнишка пальцем на покосившийся, приземистый дом и, получив в награду кусок хлеба с салом, кинулся наутёк.
Не знаю уж, удержит ли он язык за зубами, как мы его просили, оставалось полагаться только на честность паренька. А на наш стук в дверь навстречу нам спустя пару минут вышла высокая, статная женщина лет сорока, которую можно было бы назвать красивой, если бы не небольшой след от ожога на левой щеке. Глядела она на нас уверенно и даже с каким-то вызовом.
- Слушаю вас, - сказала она чётким, поставленным голосом, присущим многим служителям Асклепия .
- Здравствуйте! Вы Голда Соломоновна?
- Я, - после небольшой заминки ответила она. - А что вы хотели?
- С товарищем у нас беда, - кивнул я в сторону подводы, на которой сидел наш страдалец. - Ногу сломал, кое-как шину мы наложили, а нога посинела, как бы совсем плохо не стало.
- Не местные?
- Не местные, - сознался я, решив по своей инициативе пока ничего больше не объяснять.
Штольц на несколько секунд задумалась, кусая нижнюю губу, затем решительно сказала:
- Ладно, заносите его в дом.
Мда, стол, пара табуреток, и дощатая кровать со стоявшей рядом тумбочкой, дверка которой потрескалась от времени - вот и всё убранство. Скрипучие полы с щелями, куда ладонь пролезет, облупившаяся побелка на потолке, стены, обклеенные старыми газетами на мове... Печка, судя по её внешнему виду, находится в нерабочем состоянии. При этом Голда Соломоновна умудряется выглядеть вполне ухоженной и, самое главное, в её глазах не было и намёка на то, что ей требуется чья-то жалость.
- Кладите вашего товарища на стол.
Пока она осматривала ногу, Василий Карпович поинтересовался:
- А вы, извиняюсь, по какой специальности работали?
- Терапевт, - ответила она, не отрываясь от осмотра. - Но, будучи от природы любознательной, я интересовалась и другими аспектами медицины, что мне пригодилось, когда пришли немцы и больницу закрыли. Люди идут ко мне с разными проблемами. Не всегда, конечно, могу всем помочь, но по мере сил.
