Она смеется.
— Ты? — повторяет он. — Зачем ты пришла?
— Ах, зачем пришла. Я пришла…
Радуясь, что видит его, она говорит то, о чем никогда и не думала:
— Я пришла к тебе совсем. Понимаешь, совсем! Хочешь меня?
Стефан, ни слова не говоря, взял ее за руку и повел в мельницу. Едва переступив порог, оба остолбенели: что-то зашумело, затрещало, послышался и плеск воды, конек застучал. Мельница заработала сама.
Пусть узнается, когда ходили благочестивые христиане у царя агарянского на лов, сколько было горя, сколько мученья.
Из древней летописи
Среди братии монастыря Святой Троицы, который крестьяне называли «Било», из-за того что его в лесу не было видно, а только часто слышался его звон, первым по учености и твердости веры был Драгота. На него возлагал все свои надежды престарелый игумен монастыря отец Амфилохий. Он хвалил усердие Драготы, чистоту его почерка, искусство, с каким тот рисовал золотом и киноварью заглавные буквы и разные другие украшения в переписываемых им божественных книгах. Предчувствуя близкий свой конец, старец утешался мыслью, что Драгота не только будет достойным его заместителем, но непременно станет великим подвижником и прославит своим именем их маленькую, бедную обитель.
Кроме игумена и Драготы, в монастыре было еще три монаха, простые, неученые крестьяне, которые пасли монастырских коз, ходили за пчелами, перекапывали виноградник, рубили дрова — работали, что положено от бога, которому они так же просто и бесхитростно молились. Они не любили Драготу. Не любили за то, что терпели из-за него укоры игумена, который все ставил Драготу им в пример. И, видя, как он ходит, молча, насупившись, боялись, как бы он не задумал новых подвигов, которыми еще больше посрамит их в глазах отца Амфилохия.
Драгота не обращал внимания на недовольство трех простых своих братьев. Очутившись у себя в келье, где никто не мог его видеть, он первым делом насыщался спрятанной пищей, которую держал под замком. И, вспоминая, что отец Амфилохий постоянно ставит в пример его умеренность в пище и питье, улыбался: неожиданная злая улыбка появлялась на его вечно пасмурном лице. Спокойно наевшись, он так же спокойно запирал еду в шкаф. Потом, сытый, но не повеселевший, ложился на кровать и, заложив руки за голову, погружался в раздумье.
Он не жалел ни о том, что игумен заблуждается относительно его добродетели, ни о том, что братия подозревает его в интригах. Он был доволен, что никто не знает его тайны. Потому что у Драготы было о чем подумать, и он думал об этом всегда: и слушая похвалы игумена, и переписывая божественные книги, и ударяя лбом в холодные плиты монастырской церкви в усердной молитве. Он думал о том происшествии, которое заставило его искать убежища в монастыре.
