Весной, месяцев шесть-семь тому назад, один из татарских султанов, Хаджи Эмин, чей дворец был в Эсерлие, на Карнобатской равнине, поехал на охоту. Как обычно, было согнано множество крестьян — помогать лову, вспугивать дичину. Среди них был и Драгота — тогда начетчик и певчий при отце Лукане и Жеруне, — так как очередь была как раз их селу.
С самого утра охота пошла удачная; султан был весел. В одном месте из купы зеленых деревьев выпорхнула горлица. Взыграл белый жеребец под султаном, сокол слетел у него с плеча, устремился за горлицей. Ловчие, загикав по-охотничьи, пришпорили коней. Но второй сокол быстрей стрелы пронесся над головами всадников, догнал первого, и, вместо того чтобы дружно преследовать горлицу, оба сцепились, слились, закружили в воздухе волчком. Все произошло в два-три мгновенья. Среди разлетевшихся во все стороны перьев один камнем упал на землю, другой отлетел прочь.
Охотники помчались туда, уже не гикая. Первым доскакал султан; он остановил коня, поглядел: да, это его сокол лежал на земле, разинув клюв, тяжело дыша; на крыле — капли крови.
Султан обернулся и посмотрел назад. Лицо его было страшно. Охотники остановились полукругом, дрожа. Был закон, что, коли султан пустил своего сокола, никому больше пускать нельзя. Глаза султана метали искры, переходя с одного охотника на другого. У всех свой сокол был на руке. Но каждый, боясь, как бы султанский гнев не пал на него, отъезжал в сторону. Наконец показался один, без сокола на руке, Косан по имени.
— Это твой сокол? — спросил султан.
Косан, не смея вымолвить слова, кивнул головой и опустил глаза в землю. Большой белой утицей метнулся белый конь. В мгновенье ока султан оказался возле Косана, поднял плеть и стал хлестать его по голове, по лицу — куда ни попало. Хлестал, пока не изнемог, — только тогда перестал. Все ловчие отъехали в сторону. На прежнем месте остался только Косан, еле держась на испуганном коне. По лицу и волосам его текла из-под шапки кровь.
Султан велел подать раненого сокола, взял его на руки, печально покачал головой и еще раз бросил гневный взгляд на Косана. Потом положил птицу себе на левую руку, согнутую в локте, и легонько тронул коня. Ловчие поехали за ним в полном молчании; слышался только топот копыт. Время от времени султан, приподняв локоть, глядел на сокола: тот лежал все такой же обессиленный и взъерошенный. Охотники боялись кашлянуть.
Но вот сокол встрепенулся, попригладил перья и оправился, ожил, принял бодрый вид. Султан улыбнулся. Почувствовали облегчение и все, кто следовал за ним.
