– Знаете, почему я так ненавижу вас, Кэтрин? – спросил он и продолжил, не дожидаясь ответа: – Не потому, что вы стали женой отца из-за денег. Так поступали все женщины до вас. А потому, что вы принимаете оскорбленный вид, когда вам открыто говорят об этом, называя вещи своими именами. Святая Кейт – миф, и вы сами его создали. В вас нет ничего святого.
Кэтрин издала странный горловой звук и поежилась:
– Я не в силах изменить ваше мнение о себе и, конечно, не могу приказывать журналистам, что писать. Возможно, вы будете удивлены, Лука, но мне нет никакого дела до того, что вы обо мне думаете.
Он ей не верил, но сам не понимал почему. Однако что-то в душе надломилось, цепь лопнула, и он позволил себе наклониться еще ближе к ней и бросил взгляд на вырез на платье, который теперь был перед самыми его глазами. Он окинул взглядом плавную линию шеи, переходящую в плечо, округлую грудь и нежную кожу.
Кэтрин дышала тяжело и прерывисто, но не оттолкнула его, не попыталась сбежать. Она лишь вытянула руки вдоль тела и сжала пальцы в кулаки.
Почти не дыша, он провел кончиком пальца по ее плечу, руке, вздрогнув от ощущения удивительной гладкости ее кожи. В эту секунду в небольшом разделявшем их пространстве вспыхнуло пламя и стало подниматься выше, даруя ему возможность почувствовать аромат ее тела и легкий запах чего-то тропического, исходящего от ее волос – шлейф дорогих духов, – от этого внутри его все стягивалось в тугой узел. Он остро понимал, что теперь эти ароматы навсегда будут связаны в его сознании с ней. Где бы он ни был, на курорте в Альпах или на Багамах, она всегда будет рядом, как была сейчас.
Луке казалось, он сходит с ума. Он сдержался и не поцеловал ее – не стал рисковать, боясь, что на этот раз не сможет остановиться. Мысли о ней захватили его целиком. Он слишком страстно желал ее, чтобы убедить себя в обратном. Он мечтал раствориться в ней, зажечь в ее сердце огонь, подобный тому, что полыхал в нем, и сгореть вместе с ней без остатка.
– Такой наряд, – произнес он приглушенным голосом, – надевают шлюхи, когда хотят дать понять, что они доступны.
Он чувствовал, как она напряглась, но все же, положив ладонь ей на талию, рывком прижал к себе и ощутил тепло ее тела, от которого костер запылал сильнее. Голод стал ощутим еще отчетливее, он требовал удовлетворения. Трепет в ее теле подсказывал, что, несмотря на яростное сопротивление голоса разума, она испытывает ту же потребность. Кэтрин толкнула его кулаком в грудь, желая освободиться, и он, ухмыльнувшись, выпрямился, однако руки не убрал.
