Придя к этому умозаключению, Алексей почувствовал себя совершенно отвратительно. Его терзало отчаяние.
Два десятка лет своей жизни он был движим жаждой мести, Клер должна была стать вишенкой на торте, но почему-то у всей этой затеи оказался горький привкус.
«Победитель…» – ехидно подумал про себя Алексей и ухмыльнулся.
Снова и снова он мерил комнату шагами. Ему хотелось сбежать и одновременно остаться здесь с ней навсегда. Алексей был потрясен тем, что эта женщина подарила ему свою девственность. Он мог бы притвориться другим человеком. Почему бы и нет? Париж – нейтральная территория. Здесь ни он, ни она не знают никого.
«Какое безумие».
Он перестал узнавать самого себя. Что будет, когда он вернется домой?
Спустя какое-то время ему удалось совершить сделку с собственной совестью. Он убедил себя, что эти ощущения – временное явление. В своем роде он ценил каждую женщину, с которой спал, но теперь ему не нужны были другие. Он хотел только Клер. Вывод: он оставит ее рядом с собой, пока не пресытится, и это странное чувство, которое он испытывает сейчас, не канет в Лету. Это решение ненадолго принесло ему успокоение.
Ровно до того момента, как Клер вошла в комнату. На ней было простое светлое платье. Она казалась ему свежей и прекрасной, как невеста после первой брачной ночи. Легкое платье и макияж подчеркивали ее естественную красоту. Однако ее лицо было совершенно непроницаемо: Клер снова отгородилась от него, словно стеной.
Нужно что-то сделать, чтобы не выдать своего замешательства.
– Я запишу тебя в салон, – выпалил он.
Его деловой партнер как-то жаловался, что его жена проводит кучу времени и спускает целое состояние в салоне красоты. Отлично, он сделает приятное Клер. К тому же, пока они побудут врозь, он выработает какую-нибудь приемлемую тактику. Сейчас же он тает перед ней, как желе на солнце. Ну да, есть же еще и магазины!
– Я была у парикмахера пару недель назад. – Она поправила свои золотистые волосы.
План Алексея рухнул как карточный домик. Но он не собирался так легко сдаваться.
– Послушай, это очень модное место. Потом, если хочешь, пройдись по магазинам. Купишь себе что-нибудь.
Он отодвинул для нее стул.
– Зачем? Тебе недостаточно того, что было ночью? Хочешь бирку пришить?
Ее голос едва заметно дрожал. Нервы или раздражение? Нет, он не позволит ей так легко вывести его из равновесия.
– Отныне я не хочу, чтобы ты носила вещи, которые оплачивал Виктор.
– Отныне? – передразнила она его. – И почему же?
