На берегу озера было пустынно. Михаил прошелся по пляжу, на котором больше не было мусора — Кондрат собрал все до последней бумажки, — и двинулся дальше сквозь растущие у самой воды колючие кусты. Он был уверен, что старик бродит где-то возле озера и что, если идти вдоль берега, они обязательно встретятся…
Кусты кончились, и берег начал резко подниматься вверх. Вскоре Михаил уже шел по краю крутого обрыва, а вода плескалась далеко внизу. Дознаватель остановился и посмотрел вдаль. Озеро было почти спокойным, и в нем отражался заросший деревьями противоположный берег. Отражались густые зеленые кроны и белевшие среди этой зелени толстые березовые стволы. По воде пробегала только легкая рябь, делавшая отражение чуть размытым. А потом оно вдруг заискрилось яркими бликами от выглянувшего из-за облака солнца.
— Красотища… — не удержался от восхищенного возгласа Преображенский.
— Ты это понял, детка! — радостно прозвучал за его спиной голос Кондрата.
Михаил обернулся. Старик стоял совсем рядом с ним, и на его лице играла довольная улыбка.
— Матушка наша очень красива, это каждый замечает, кроме тех, кто только себя видит, — почти ласково продолжил ворчать Кондрат, и Михаил, почувствовав, что, как и накануне, поддается странному очарованию его голоса, не стал ни возражать, ни пытаться прервать старика и начать задавать ему вопросы. Он просто слушал его и понимал, что согласен с каждым его словом. Вся его прошлая жизнь в городе, среди автомобильных выхлопных газов, излучений от техники и яда искусственной еды была фальшивой. Но теперь он вырвался из той жизни, теперь он там, где его давно ждали, где его любят, рядом с Матушкой…
— …даже эти, которые не хотели меня слушать, которые гадили, тоже были счастливы, даже им Матушка милость свою оказывала, когда к себе забирала! — продолжал вещать Кондрат. Преображенский машинально кивнул, соглашаясь и с этим, но где-то в глубине его сознания вдруг слабо зашевелилась протестующая мысль: «Те, кого она забирала… утонувшие… депутат Муромцев… Но ведь еще другие были — студенты, молодые парни с девушками. И один ребенок, мальчик восьмилетний!»
— А дети-то чем провинились? Да и взрослые? — спросил Михаил и удивился, как жалобно и просительно прозвучали его слова. Он так хотел поверить Кондрату, так хотел полностью с ним согласиться и чувствовал себя виноватым, что не может понять: за что Матушка так жестоко обошлась с теми, кто просто веселился на озере?
