— Похоже, ты не просто так две ночи не спал, — догадался Егорка. — Квасил, небось, в дозоре?
— Ну так, — засмущался Терпило. — Дозор ночной, сам понимаешь…
После второй кружки огуречного меда Светомыслу полегчало. Он огляделся и оценил обстановку. Обстановка была крайне проста: изба с голыми стенами, колченогий стол, украшенный бутылью и кружкой, да неэстетичного вида топчан в углу. На кособокой этажерке стоял маленький деревянный идол Перуна, вымазанный чем-то темным.
«Экономят на реквизите», — машинально отметил Егорка. Он вдруг почувствовал себя очень голодным. Даже если насчет декседрина Терпило преувеличивал, то аппетит его мед вызывал зверский.
— Слушай, терминатор, а похавать у тебя есть что-нибудь?
— А как же! — обрадовался бородатый отрок. — Медвежатинка, свежий засол!
Из прочитанного перед миссией материала Егорка помнил, что медвежатина должна солиться как минимум месяц. Но желудок сводило так, что спрашивать, прошел ли положенный срок, не хотелось.
— Тащи, — вздохнул он.
Медвежатина оказалась подозрительно похожей на обычную тушенку, зачем-то смешанную с брусничным вареньем. «Ну, тушенка так тушенка, — подумал Егорка с облегчением, — хоть трихинеллез не подхвачу…» О том, в каких условиях жили порубежники, в Москве ходили страшные байки. В потайном кармане куртки у Егорки лежали две пластины «Фильтрума», но доставать их при Терпиле он стеснялся.
— А где князь? — спросил он, вытирая жирные от угощения губы. — Старшие сказали, он в схроне сидит.
— Ага, — ухмыльнулся отрок. — Сидит… Он на одном месте никогда дважды не ночует, только потому и жив до сих пор. Где Добробой — никто не ведает, но я про тебя уже сообщил, так что теперь мы будем сидеть и ждать, когда он к нам пожалует.
— И долго ждать?
Терпило пожал широкими плечами.
— Кто ж его знает. Может, сегодня приедет, а может, завтра. Да ты не горюй, братка, у меня в погребе меду еще много…
3
Добробой приехал поздно вечером. К этому времени гридень Светомысл был уже пьян, как фортепьян, и отроки князя сразу же потащили его в сени — приводить в чувство. Они трижды окунули его головой в деревянную кадушку с ледяной колодезной водой, после чего один из отроков посветил ему в глаза ручкой-фонариком и остался доволен результатом.
Пошатывающийся Егорка, вытирая лицо рукавом, вышел во двор, где около большого черного «Хаммера» стоял князь — его приземистый широкий силуэт очень четко вырисовывался на фоне встающей над полем луны. Добробой стоял к Егорке спиной, и только мощное журчание подсказывало, что князь вовсе не любуется пейзажем, а занят гораздо более важным делом.
