— Ой ты гой еси, великий князь… — неуверенно начал Егорка.
— Сам ты гой, — не оборачиваясь, отозвался Добробой. — Не умеете в своей Москве пить — так не беритесь.
— Да нормальный я уже! — с досадой сказал Светомысл.
Князь перестал журчать и энергично передернул плечами.
— Ну, раз нормальный, то пойдем выпьем. И потолкуем о делах наших.
— Пойдем… те, — обреченно вздохнул Егорка.
В дом заходить не стали. Оказалось, что за ним, невидимый для посторонних глаз, разбит большой походный шатер — тент с противомоскитной сеткой, под которым стояли сколоченные из толстых бревен скамьи и большой дубовый стол. За столом расположилась княжья дружина — человек десять крепких мужиков в камуфляже — и длинноволосый седой старик в белой вышиванке. Добробой, одетый в спортивный костюм — Светомысл заметил, что вместо адидасовского трилистника на нем была вышита руна «Одал», — прошел и грузно сел во главе стола, махнув гостю рукой — садись, мол, не стесняйся.
Егорка поискал глазами, где бы ему сесть, но не нашел. Дружинники делали вид, что не замечают никакого гостя. Один только старик в вышиванке смотрел на него пристально, не мигая, круглыми, как у совы глазами, и под этим взглядом Егорке стало очень неуютно.
— Вот, — сказал Добробой гулким голосом, — приехал к нам, значит, человек из Москвы. Не обманули москвичи. Есть, значит, и у них яйца.
Дружина с готовностью заржала. Егорка не очень понял княжеский юмор, но отметил, что атмосфера за столом мгновенно разрядилась. Один из дружинников даже подтолкнул соседа бедром и немного подвинулся на скамье.
— Садись, Москва.
— Спа… — начал было Егорка и осекся. Как принято здороваться у порубежников, он забыл. Точно не «спасибо», об этом его предупреждали на инструктаже раз двадцать. Порубежники — не столичная хипстота, у которой приветствие «здорово, старый перун» ничего, кроме идиотских ухмылок, не вызывает. Здесь за такое могут и в хрюк втереть. И базар следует фильтровать не менее внимательно, чем с урками на зоне. Скажешь неосторожно «спасибо», сразу же прикопаются — а что это за бог такой, который спасать должен? А не тот ли, которому попы на гелендвагенах кланяться заставляют? А может, ты сам, того, из рабов божьих будешь? Нет? А чем докажешь? Ну и так далее…
— Здравия, — сказал он и сел на освободившееся место. Ему тут же пододвинули тарелку, положили на нее два шампура с вкусно пахнущим мясом и налили в пластиковый стаканчик уже знакомого огуречного меда.
