Вдали на пологом поле, среди желтеющих полос ржи, лежал опрокинутый колесный трактор, рядом чернели воронки от разорвавшихся бомб. За березняком виднелись крыши изб, покосившаяся труба.
Было тихо, как бывает в вечерние часы.
— Где командир батальона? — спросил Лубянов у пробегавшего мимо сержанта.
— Комбат впереди. У разведчиков.
— А чего остановились?
Сержант крикнул что-то непонятное и побежал дальше.
«Комбат ушел вперед… Место для ночлега ищет, — догадался Лубянов. — Вторые сутки без сна…»
Узкая полоска на горизонте из перламутровой стала серой — сумерки опускались на окружающие поля.
— Немцев в деревне нет. Подъем! — послышался приглушенно чей-то голос. Солдаты зашевелились, завздыхали, встали в неровную цепочку и двинулись вперед.
К деревне по проселку, однако, не решились идти — спустились в овраг и по извилистому его ответвлению, поросшему кустарником, вышли на округлый холм. По другую сторону холма, у его подножия, текла речка, над ней прогибался деревянный мосток. Когда подходили к нему, тишину вдруг вспорол гул моторов — рыкающий, басовитый, он шел из-за леса. Все невольно замерли. Но гул не приближался, он как бы держался на одной ноте, а потом стал глохнуть и только изредка возникал снова.
— Танки, — тяжело выдохнул Спирин, высокий, плечистый сержант, призванный из запаса.
Где-то в глубине леса раздался одинокий пушечный выстрел. Солдаты посмотрели на Лубянова, как бы ожидая от него объяснений, но тот молчал.
Гудение за лесом продолжалось. Танки шли, и, казалось — им не будет конца.
— Немцы ужинать отправились, — бросил с усмешкой солдат Мухин. — Кофей пить с бутербродами.
Неизвестно почему эта реплика возмутила Спирина. Сержант резко повернул голову в сторону Мухина:
— Чего болтаешь!
Мухин не ответил; прищурившись, смотрел куда-то в сторону, не решаясь, по-видимому, возражать сержанту.
— Болтунов, понимаешь, развелось, — продолжал Спирин, распаляясь.
— А что такое я сказал? — откликнулся наконец Мухин. — Пошутить нельзя.
— Нельзя.
— Почему?
— Не время. Понял?
В гражданской жизни Спирин работал районным фининспектором; он привык к серьезным, суровым разговорам о налогах и растратах и разные шуточки воспринимал как злопыхательство.
Гул танковых моторов не утихал. Солдаты шагали и с беспокойством поглядывали в сторону леса, над которым иногда вспыхивали отблески света, выбрасываемого машинами. Немцы, пренебрегая светомаскировкой, двигались с включенными фарами.
— Пару бы бомбардировщиков сюда, — проговорил в сердцах Спирин и тяжело вздохнул.
