— Ждал, пока ребе закончит, — показал растерянный лавочник в сторону аскета.
— Ребе? — пренебрежительно засмеялся реб Шефтл Миклишанский. — То, что известно, — известно всем, а что неизвестно — неизвестно никому.
Он хотел этим сказать, что не меньше разбирается в Торе, чем аскет реб Йоэл. Однако лавочник не разбирался в проблемах ученых и со вздохом ответил:
— Беда, беда! Каждый еврей сам себе сын царя, ждите, пока все закончат «Шмоне эсре»…
— Я вам — все? Я для вас — каждый? — вспыхнул от гнева реб Шефтл. — Я на свои деньги отапливаю эту синагогу всю зиму, а вы еще не сделали взносы за прошлый год. Ни за свое место в синагоге, ни за вызовы к чтению Торы.
Лавочник понапрасну зашевелил губами, ища, как бы оправдаться. Но верное слово не нашлось. Какое-то мгновение он растерянно стоял, а потом униженно пошел к двери, злой на себя самого за то, что так растерялся и не нашел нужного ответа. Другие молившиеся, выходя следом, вслух удивлялись: в субботу и в праздник реб Шефтл дает понять кантору, чтобы тот его не ждал, а в будний день набросился из-за этого же на бедного лавочника!
Синагогальный староста в своем восточном углу за местом кантора уже собирался начать изучение нового талмудического трактата, как вдруг увидел, что над ним стоит аскет реб Йоэл, печально качая головой, и говорит ему рычащим глубоким басом:
— Вы, реб Шефтл, принадлежите к числу субботних и праздничных евреев. В субботу и в праздник, когда вся синагога смотрит на вас, вы ведете себя подчеркнуто скромно, точно так же, как вы надеваете в субботу шелковый лапсердак и едите чолнт, чтобы насытить вашу дополнительную субботнюю душу. Но в простую среду вам не для кого и не для чего изображать скромность. Если бы лавочник ждал вас, то вы, может быть, и дали бы ему знак не ждать, но, поскольку он не получил от вас разрешения продолжать молитву, вы отбросили свою наносную скромность, словно ржавую кочергу.
Реб Йоэл пошел назад на свое место, по другую сторону орн-койдеша, и хотел включить лампу, чтобы снова сесть за изучение Торы. Однако от волнения не мог найти на стене выключатель. Поэтому остался сидеть в потемках и крикнул синагогальному старосте:
— Попрекать еврея в присутствии множества людей в том, что он еще не сделал обещанных им пожертвований, подобно кровопролитию, настоящему убийству![105]
— Уверен, вы поддерживаете фабричных рабочих и приказчиков из лавок, которые бастуют против хозяев! — крикнул ему в ответ синагогальный староста, захлопнул со злобой том Геморы и поспешно зашагал к двери, словно боясь, что аскет погонится за ним.
