Время было послевоенное, еще довольно беспокойное. Не успевала закончиться одна напасть, как приходила другая. Власть постоянно сменялась. Когда закончилась германская оккупация, Вильна была захвачена польскими легионерами. Однако их быстро выбили большевики. Красные комиссары не успели еще толком укрепиться, как в город снова вошли поляки. С каждой сменой власти менялись и деньги, и цены. Пули свистели над головами, но, когда стрельба немного стихала, горожане бежали по лавкам закупать продовольствие. Какие бы страшные опасности ни подстерегали со всех сторон, лавочники отпирали свои лавки. Они знали, что сейчас самое время сбывать товар и зарабатывать; покупатели платят, сколько с них ни спросят. Годл тоже торговала с большим пылом с утра до ночи, хотя никогда не знала, под какой властью проснется завтра и не превратятся ли заработанные ее тяжелым трудом деньги в жалкие гроши. Однако ее муж, вместо того чтобы помогать ей обслуживать покупателей, стоял над нею и внимательно следил, чтобы она, не дай Бог, никого не обвесила, не обмерила и не обсчитала. Реб Авром-Аба устанавливал цены на продукты — лишь чуть выше, чем товар обходился им самим, да и то только чтобы покрыть расходы и получить грошовую прибыль, на которую можно с грехом пополам прожить день. К тому же он отпускал товар в долг незнакомым людям.
— В такие времена, — говорил он, — никому нельзя отказывать.
Ведь еврей, которому не доверят в долг мерку крупы, будет голодать вместе со своей семьей. А когда он больше не сможет выносить того, как его домашние страдают от голода, он отправится искать еду даже во время стрельбы. Разве может он, Авром-Аба Зеликман, брать на себя ответственность за жизнь еврея, выходящего на улицу под градом пуль? Не бывать такому!
Годл увидела, что ее муж не менее упрям, чем учен. Чудак, дикий человек! А ей, значит, можно рисковать жизнью ради заработка? Она стала ругаться с ним днем в лавке, утром и ночью — дома. Набрасывалась на него с криками и в синагоге, требуя одного: чтобы он больше не показывался в лавке. На крики и ругань жены реб Авром-Аба не отвечал ни слова, но в лавке стал появляться еще чаще, причем именно тогда, когда жена стояла в окружении покупателей. Он следил теперь за ней еще внимательнее прежнего.
Большевики во второй раз прогнали поляков и ввели в Вильну литовскую армию из Ковны. Годл начала подумывать о том, чтобы привезти своих родителей из Кибарта. К тому же она больше не хотела терпеть сумасбродство мужа. Помимо того что он ставил целью своей жизни надзирать за ее честностью в торговле, он еще и требовал, чтобы она вообще не увлекалась торговлей так сильно. Человек не должен забывать, что его настоящий кормилец — это Всевышний, а не лавка с товаром. Он требовал, чтоб она не конкурировала с другими лавочницами. Покупатель сам найдет ту лавку, в которую направляет его Провидение. Годл больше не могла выносить этого и стала кричать, что хочет получить развод. Вместо того чтобы испугаться, как она ожидала, он сразу же согласился.
