— Какой? — спросила Дарима Тон и теперь уже сама включила «Меридиан».
Знакомый треск разрядов послышался из него. Она выключила приемник.
— В этом районе любой ваш радиоаппарат сейчас бесполезен. А других у вас нет. Их вы еще не изобрели.
Зубцов едва удержался, чтобы не выругаться. Плетет ерунду, и еще с таким умным видом!
— А если просто идти? — спросила Дарима Тон.
Зубцов махнул рукой.
— По болотам? Ты что? Кто тебя одну пустит? И не думай. Заблудишься — на меня потом всех собак повесят. А я от скважины — никуда.
— Значит, с кем-либо за пределами этого места связаться нельзя?
Она спросила это, с такой болью и с такой мольбой глядя на Зубцова, что тот, не найдя ничего лучшего, привлек ее к себе, и она доверчиво припала к его плечу. И тогда он взял ее голову обеими руками и неожиданно для самого себя поцеловал в губы.
Она попыталась оттолкнуть его.
— Чудачка, — сказал он. — Чего расстраиваешься? Денька через три будет вертолет. Это точно.
— Только через три дня? — спросила Дарима Тон, и Зубцов почувствовал, что какой-то невидимый, но очень плотный слой уже отделяет ее от его рук.
Он попытался прикоснуться губами к ее волосам. Но и их защищал теперь невидимый плотный слой.
Зубцов изо всех сил обнял Дариму Тон.
И в ту же секунду оказался на полу вагончика.
* * *
Он поднялся с пола и, не глядя на Дариму Тон (она с прежней своей самой приветливой улыбкой стояла, держась рукой за спинку койки), повернулся к ведру с водой, взял ковшик, напился, подошел к окну.
Солнце уже скрылось за стеной леса, на поляну легла тень, в вагончике стало сумеречно.
Зубцов сел на табуретку, оперся локтем о стол, положил на ладонь голову и, глядя на странную гостью, спросил:
— Откуда ты?
Дарима Тон ответила не сразу. С ее лица сошла улыбка. В две узкие полоски собрались губы. Белизна разлилась по щекам. Еще помолчав, она наконец очень негромко и грустно сказала:
— Я из две тысячи девятьсот девяносто восьмого года.
— Что-о? — Зубцов медленно, будто в нем туго распрямлялась пружина, поднялся. — Ты… вы… ты…
Теперь, как совсем еще недавно Дарима Тон, он тоже вертел головой, поспешно и жадно оглядываясь: да где же все это происходит? Мир-то не перевернулся ли?..
— И… и — тут? — наконец смог он спросить, почему-то указав пальцем в угол вагончика. — В глу… глухомани?
— Почему?
Она смотрела спокойно-спокойно. Зубцову показалось, глаза ее-совсем не мигали.
— Это сейчас так, в вашем времени. В нашем здесь — Всепланетный исторический институт.
