– Золи?
Габор как будто удивлен, что Балажа это может интересовать, и мнется, как бы пытаясь вспомнить.
– Он друг одного друга, ну, знаешь… – Повисает еще одна долгая пауза, но потом Габор вдруг решает, что все же стоит объяснить: – Я встретил его, когда последний раз был в Лондоне. И он предложил что-нибудь замутить.
Она стучит в запотевшее стекло около пяти утра. На улице уже светло и довольно прохладно. Габор, проснувшись, открывает дверцу и без лишних слов впускает ее. И так же молча включает спутниковую навигацию. Затем включает двигатель и шумную обдувку стекол, и они выезжают на пустую улицу.
Прежде всего бросается в глаза ее усталость, которую только подчеркивает коротенькое платье и туфли на высоком каблуке. Она сразу снимает их и устраивается на заднем сиденье, подобрав под себя ноги. Мужчинам удалось поспать несколько часов, пока они ждали ее, удалось ли поспать ей, неизвестно. Судя по темным кругам под глазами – нет. И кроме того, она на взводе, словно что-то приняла.
– Все прошло нормально? – интересуется наконец Габор, когда они останавливаются на светофоре.
– Хм…
– Есть хочешь? – спрашивает он через пару минут.
– Не знаю, – говорит она. – Может быть.
– Тебе надо что-то поесть, – настаивает он.
– Хорошо.
Они останавливаются у «Макдоналдса» и посылают Балажа. Рядом с ней он не может не думать о том, как от него должно разить, – он не менял футболку уже сутки. Она хочет бигмак, большую порцию картошки-фри и диетическую колу.
– Спасибо, – говорит Эмма, когда он, вернувшись в машину, передает ей коричневый пакет.
Это первое слово, которое она сказала ему.
– Нет проблем, – отвечает он ей, хотя она, скорее всего, не услышала, поскольку Габор как раз включил двигатель.
Она просовывает соломинку в отверстие на крышке стаканчика и начинает пить.
Золи появляется после полудня, когда все они еще спят.
Габор выходит к нему заспанный и взъерошенный, в майке и трусах-боксерах, чтобы отдать его часть денег, и делает это в дальнем углу гостиной, где устроено некое подобие кухни. После этого Золи достает два холодных лагера, и когда они открывают их, спрашивает про Эмму. Ее не видно с самого утра – Балаж, во всяком случае, ее не видел, – как только они приехали, она исчезла в спальне.
Вскоре к ней присоединился Габор, оставив Балажа на диване, где ему пришлось вдавливать лицо в подушки, вдыхая букет ароматов, чтобы отгородиться от дневного света из окон и от звуков улицы, нечастых, но отлично слышных, – и заснуть. Примерно в десять утра, так и не сумев заснуть, он встал и пошел в душ, где мастурбировал, представляя Эмму в номере отеля, во всех мыслимых позах. Из него излилось огромное количество семени. Затем он вернулся на диван и, натянув футболку на глаза, все-таки заснул.
