Пустынное шоссе впереди было перекрыто заграждениями с внушительным транспарантом «ПРОЕЗД ЗАКРЫТ. ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА», а за ограждениями, на дороге, громоздился потерявший смысл бетонный короб автобусной остановки, выкрашенный вместе с помятой железной урной снаружи в оранжевый, а внутри - в фиолетовый цвета. За остановкой лениво маскировались в кустах два зеленых вагончика. У заграждений стоял, разглядывая приехавших, вооруженный солдат.
Ремезов успокаивал себя тем, что, если пойти сюда от Лемехова, легко будет соединить цепь знакомых с детства ориентиров и не потеряться на переустроенной
Горелой Сечи. Но то - от Лемехова, а сейчас Ремезов был привезен из неясного направления - и все здесь казалось незнакомым, неизвестным до острой тоски, до чувства невесомости, пустоты под ногами… А от Лемехова сюда теперь и вовсе не пройти!..
Игорь Козьмич уже успел поговорить с вышедшим к нему навстречу из вагончика молодым лейтенантом и вернуться к машине.
- Поехали, - сказал он. - Здесь рядом.
Солдат уже оттягивал в сторону одну из створок заграждения.
- А. пешком нельзя пройтись? - пришла к Ремезову мысль. - Меня уже мутит от этих разъездов.
Игорь Козьмич стоял перед ним в: строгом темном костюме, в белоснежной сорочке, в синем галстуке с золотистой заколкой..
- Ближайшая дорога - два километра через лес по просеке, - сказал он, видом не показывая, что относится к этой идее как к пустому мальчишеству. - Поедем, Витя, - добавил он, уже садясь в машину, - Еще нагуляешься.
Через несколько, минут езды, за двумя поворотами, лесистые скаты расступились, открывая невеликий простор с лугом и продолговатым озерам. Пологий склон, вдоль, которого тянулось шоссе, опускался к воде. По другую сторону озера вода терялась в камышах, озеро превращалось, дальше в плотное, по-осеннему рыжеватое болото, в котором кое-где торчали одинокие и тощие, серые от корней до жидких крон сосны. Но еще дальше, за этим ржавым полем, земля вдруг приподнималась ступенью, и на ней, вплотную к болоту, стояла стена леса с низкими мощными кронами. От дороги до этого леса было километра полтора.
На этом озере, как раз там, где невысокий бугор выступал в воду голым каменным языком, в далекие времена Ремезов один и Ремезов другой вместе с приятелями из Быстры удили рыбу… Это место было уже своим, родным - и память уцепилась за этот бугор, прочно стала на нем и внутренним взором сделала круг, присоединив к точке опоры весь видимый простор и наполняя его светлой мозаикой детских впечатлений.
