Товарищ сержант, рядовой Воробьев по вашему приказу прибыл! Теперь сержанты смотрят на них, переглядываются, кивают что-то друг другу.
— Вольно! Продолжать подшивание. Две фигуры в сапогах, защитного цвета брюках, белых рубахах и шапках синхронно разворачиваются кругом через левое плечо, в ногу ахают первые шаги строевым, а потом переходят на бег и возвращаются к своим ниткам-иголкам.
— Ну, что? — спрашивает Фадеев.
— Что-что, — бурчит Павлов. — По-моему, одинаково.
— Да вы что? — возмущается Васильев. — Какое же одинаково? Это ты своего Кузю длинного с моим «воробушком» сравниваешь, и говоришь — одинаково? Да, выходит, мой в два раза лучше, раз одинаково!
— Ну, хорошо… Пробуем одинакового роста?
— Идет!
— Рядовой Спиряков!
— Я!
— Рядовой Лежнев!
— Я!
— Ко мне! Ко мне! …Который день во взводе отрабатывается «подход-отход».
— Взво-о-од, строиться на ужин! Двоих уже отослали раньше в столовую, чтобы накрывали на стол, а теперь все вместе строем, а может еще и с песней, пойдут туда же.
Есть хочется все время. Во-первых, холодно, и на холоде быстрее сгорает все, что ни съешь, а во-вторых, большинство просто не были готовы к нагрузкам. К постоянным физическим нагрузкам и недосыпу.
Поэтому команду к построению ждали, и строй сформировался в какие-то секунды. Все немного расслабились последние три дня. В казарме шел ремонт, а теперь еще покрасили полы, и их взводу выпало жить в это время в спортзале. Перетащили койки, поставили у стены, промыли полы, тумбочку выставили около входа, на тумбочку — дневального. Вот, вроде, и переселились. Конечно, в казарме теплее и привычнее, но зато спортзал не «на ходу», офицеры их как будто забыли, дежурный по части не заходил уже неделю. Ну вот… Сглазили.
— Взвоо-о-о-о-од! — истошно орет дневальный от входа. — Смир-р-рно! Дежурный — на пост дневального! Но на пост дневального, к выходу, вместо дежурного грохочет набойками Павлов, за три шага переходит на строевой, рука его подлетает к виску, разворачивая ладонь только в верхней части движения:
— Товарищ майор! Взвод построен для приема пищи! Заместитель командира взвода — старший сержант Павлов! Майор Одиница выслушивает, вытянувшись во все свои почти два метра, тоже держа руку у виска. Выслушав, резко бросает ее вниз и делает шаг вперед, прямо на Павлова, но тот, тоже опустив руку, делает широкий шаг в сторону, разворот, и вот он уже за плечом командира батальона, делает страшные глаза взводу. Все стоят — боятся шевельнуться. Одиница печатает блестящими хромовыми сапогами, как гвозди вколачивает, идет вдоль строя, всматривается в лица:
