Юрку, одногодка, лежащего затылком на острой грани свежеустановленного бордюра. Воробья, водилу, м-м-мать его, сидящего с опущенной головой прямо на асфальте у переднего колеса. Какие-то бумаги, рассыпанные из папки, что вез прапорщик-оружейник.
Здоровенного молодого, «зеленого» совсем еще, Вована, стоящего с залитыми кровью глазами и страшно кричащего, что ничего не видит. Набегали какие-то люди, но он выставил левую руку, преграждая путь, а правой попытался подхватить автомат, лежащий у его ног. Боли он не чувствовал, но рука не слушалась совершенно. «Ну, вот», — с удовлетворением подумал Валерка. — «Сегодня оружие чистить не буду». Поймал ремень левой рукой, и потащил к остаткам грузовика согнутый почти пополам автомат. Вдруг откуда-то появились машины «Скорой помощи». Ребят осторожно поднимали, укладывали на носилки и увозили. Поднимали и увозили. А они, несколько человек, оставшиеся на ногах, таскали по одному-два разбросанные по всей улице автоматы и собирали бумажки, которые могли содержать какую-нибудь военную тайну. Разобравшись с «лежачими», врачи переключились на них.
Останавливали, слушали пульс, ощупывали ребра, светили фонариком в глаза.
— В машину, в машину, в машину, — одного за другим отсылали «ходячих». В одну из машин чуть не на ходу, за руку вдернули Валерку.
— А-а-а-а!
— Что, больно? Это хорошо. Значит, жить будешь, — хмуро пошутил широкоплечий медбрат в белом халате, только что перетаскивавший носилки. За стеклом заднего окна удалялся стоящий посреди улицы растерянный старший сержант, в одно мгновение оставшийся без подчиненных. Место аварии быстро, но без лишней суеты оцепляли откуда-то вдруг появившиеся в большом количестве милиционеры. Грязных, в крови, в рваной форме, их проводили коридорами госпиталя и быстро распределяли по палатам. Пока шли, Валерка в открытую дверь увидел какую-то странную палату, в которой была только одна, очень высокая кровать, накрытая темно-синей простынею.
И еще под простыней лежал белый-белый Юрка, и много трубочек уходили в его руки, в его рот и в его нос… По палатам быстро пошла группа врачей:
— Этого на процедуры. Так, тут что? — приподнял веко, помахал перед носом блестящим молоточком. — Сотрясения нет. Успокаивающее, обработать раны. Следующий? Что, рука? Он непонимающе посмотрел на все сильнее и сильнее болящую Валеркину руку, поставил ее на стол на локоть и вдруг коротко и резко нажал сверху, смотря в его глаза.
