Четко, не слушая никого, лупил колотушкой свой барабан Воробей.
Трудности были с остальными инструментами: они должны были играть.
Правда, и парни там были с музыкальной школой за плечами, разбирающиеся в нотах, так что постепенно «слабосильная команда» все больше походила на настоящий оркестр. Завтра у них будет премьера. Сразу после завтрака, на котором в столовой каждому дадут дополнительные два вареных яйца — праздник! — оркестр встанет с инструментами слева от трибуны, лицом к общему строю, а потом без песен, молча, все взвода будут «рубить ножку» под марш, который они будут играть. И комбат будет довольно щериться, стоя с поднятой к шапке рукой, а потом объявит благодарность прапорщику Одинице, ругнется на «музыкантов», что «лабать надо громче, лабухи, громче — и четче!», а потом пойдет в штаб и там хряпнет водки с офицерами. Завтра. А пока Одиница опять поднимает руку, делает этакий поворот кистью в воздухе, резко опускает ее, и все вместе:
— Парьям-пам-па-а-ар-р-рам-пам-па-а-ар-р-рам-пам пам-пара-рам-пам… И еще раз. И еще раз. И — еще. Старинный марш лейб-гвардии Егерского полка.
В темной казарме раздалось:
— Взвод, па-а-адъём! Тревога! Никто не шелохнулся. Сегодня была суббота, а по выходным никто нас обычно не дергал.
— Тревога, мать вашу! В ружье! Показалось, или это голос командира взвода? Но пока сержанты не продублируют команду, мы будем лежать, притворяясь спящимимертвым сном.
— Подъем!
— А кто поднимает-то? — раздался сонный голос от крайней кровати.
— Павлов, твою мать, совсем нюх потерял? — по узкому проходу между рядами двухэтажных кроватей пролетела табуретка, ударившись о противоположную стену.
— Подъем! Подъем! Подъем! — наперебой закричали, вскакивая, сержанты.
— Подъем! — орал хриплым басом старший сержант Павлов.
— Быстро, быстро, салаги, — гоняли прыгающих с верхних коек молодых «старики». Две минуты, и все уже стоят в строю, перед которым прогуливается чернявый цыганистый прапорщик Новиков — командир взвода.
— Павлов! Доклад! Тот уже все понял, и, быстро глянув на шеренгу бойцов, доложил:
— Товарищ прапорщик, по списку тридцать девять человек.
Отсутствует по неизвестной причине рядовой Воробьев.
— Та-а-а-ак…, - низенький Новиков задрал голову, всматриваясь в лицо своего заместителя.- …По неизвестной, значит? Пропал чекист, а взвод спит? Наш человек пропал, нет еготут, а взвод спит? Все сильнее и сильнее распаляя себя, уже кричал в лицо здоровенному старшему сержанту пожилой прапорщик.
