Только нос высовывается, да и то, если специально вперед голову подашь. Еще сунули ему овчинные варежки, в которые он сунул руки перед выходом на улицу, а через плечо повесили противогазную сумку, в которой лежал штык-нож (ну, положено часовому со штыком, а куда его тут повесишь?) и телефонная трубка на шнуре с вилкой, чтобы связываться с караулкой и докладывать регулярно.
— Та-а-ак, — подошел начальник караула. Заглянул в отверстие между застегнутыми ушами воротника, похлопал здоровенными руками по бокам, как будто проверяя устойчивость.
— Ну, что, боец… Задача твоя такая. Сейчас выходишь — и прямо к спортгородку. Там у ворот розетка — докладываешься. А потом топчешь тропинку. Доклад — каждые полчаса. И еще… Ты там смотри: мужики из второго взвода говорили, какой-то мудак овчарку здоровенную выгуливать приноровился. Так твоя задача какая, значит? Никого не пускать. Понял?
— Да.
— Что-что-о-о?
— Так точно, товарищ старший сержант!
— Лады. Разводящий!
— Я! — подскочил Сашка.
— Быстренько его до ворот — и бегом обратно. Мороз, бли-и-ин…, — и отошел обратно к пульту. Дверь приоткрылась, двое выскользнули в морозный туман и тишину.
Солнечно и одновременно как бы туман висит. Изморозь. Снег хрустит оглушительно под ногами, а больше никаких звуков и нет. Нет, кажется, города большого за спиной, не слышно ни одной птицы. Мороз на улице. Скрип-скрип, скрип-скрип — добежали почти до ворот. Перед ними — кусок соседнего забора и над ним вышка с таким же закутанным часовым.
— Стой, кто идет?
— Пошел нахуй!
— Я щас пойду, я вот щас стрельну, и мне отпуск будет!
— Я тебе так стрельну, дебил, мы снаружи идем, уродина! И прошли. Все. Сашка хлопнул по плечу и, согнувшись, тут же побежал на полусогнутых обратно, а Валерка скинул овчинные варежки, ткнул вилкой в розетку и сказал в ожившую телефонную трубку:
— Рядовой Спиряков пост принял.
— Смотри там, — ответила трубка голосом Павлова, и тут же связь отключилась. Валерка неловко потыкал трубкой в край сумки, затолкал ее туда все-таки, напялил огромные овчинные рукавицы и медленно двинулся в обход своих владений. И чего тут охранять? Полоса препятствий — на месте. Вагон — на месте. Блиндаж — на месте. Забор — на месте. Ну? Он за десять минут прошел всю вверенную территорию, повернул обратно и свернул к полосе препятствий. Там много стенок и не должно быть этого морозного ветерка. Там он и придремал на пятнадцать минут, потом дошел до розетки, доложился, — и опять в свой угол. Мороз уже начал пробиваться даже сквозь эту многослойную защиту. И вот тут он услышал собачий лай. Вернее, даже не лай, а глухое такое гавкание:
