Я вдруг всхлипнула и ткнулась лицом ей в плечо, а она молча поглаживала своей ласковой рукой мои волосы…
— Скажи ты мне, Анка, что сейчас с детями-то делается? — она так и сказала — «детями». — И растут они не по дням, а по часам, и какие-то они взрослые раньше времени, а?
— Это вы про меня? — не утерпела я.
Но ответить она не успела: в дверях послышался звонок, в меру настойчивый. Я решила, что это Игорь, и кинулась открывать двери. На лестнице стояла Маргарита Сергеевна, молча и пристально своими черными глазищами смотрела на меня. Первое, что я почувствовала, помню, был почему-то страх. То есть я видела, конечно, и ее по-молодому гладкое розовое лицо, и по-девичьи густые ресницы, и пухлый пунцовый рот, и велюровую шляпу с пером… И ничего страшного в этом, конечно, не было, но стояла она передо мной как-то особенно уверенно и неподвижно, будто афишная толстая тумба, и смотрела пристально и не мигая.
— Доброе утро… — пискнула наконец я и тут же поняла, почему боюсь ее: да ведь она пришла выяснить, почему Игорь так поздно вернулся вчера домой. Сразу же и прибежала спасать его, если что, даже одного дня подождать не смогла!
— Доброе утро, Анна, — выговорила она наконец, по-вчерашнему легко и ловко пронося свое большое тело в двери.
— Дарья Тихоновна, к вам! — крикнула я на кухню и пошла к себе в комнату, плотно закрыла двери и упала на кровать, даже голову сунула под подушку.
Сначала ничего не соображала, только все так же сильно боялась: вот сейчас Маргарита Сергеевна сделает что-то такое неожиданное и окончательное, что навсегда отнимет у меня Игоря! Ведь сказала же Дарья Тихоновна: «Стоило матери как следует его прижать, и он расставался с ними…» И со мной, значит, он так же легко расстанется?
Странно, что, совсем тогда еще не зная Маргариту Сергеевну, всего один раз увидев ее до этого, я почему-то уже была уверена или, может, просто предчувствовала, что так оно и будет!
Полежала еще, полежала, все пряча голову, под подушку по-страусиному, и чуть не задохнулась, стащила ее с головы. Стены в нашем доме толстые, поэтому я слышала только грудной сильный голос Маргариты Сергеевны, а слов разобрать не могла; она будто настойчиво вбивала мне в самый затылок: «Бу-бу-бу!..» И я пластом лежала на кровати, не в силах шевельнуть ни рукой ни ногой. Ощущение было таким, точно по мне неторопливо и уверенно прокатился тяжеленный каток, сровняв меня с асфальтом. Чтобы Маргарита Сергеевна могла шествовать по мне!..
