— К Христу за пазуху я попала, — и снова неожиданно для себя спросила: — А может, Дарья Тихоновна, я так вас приняла вчера, чтобы с сегодняшнего дня вы уже начали обслуживать меня?
— Нет! — уверенно ответила она. — Я уже думала об этом, — и все-таки чуть смутилась: — Жизнь-то длинную я прожила, глаз она мой обострила… Нет, Анка, само собой это у тебя вышло, то есть от души! Если бы даже я проспала сегодня до обеда, ты бы и слова мне не сказала, так?
— Так.
— Ну!
И я тоже успела уже обо всем этом подумать, да еще как следует подумать!..
— Во-первых, Дарья Тихоновна, мои отец и мама, как я теперь понимаю, были именно теми людьми, о каких в газетах пишут… — Я все-таки чуть покраснела: — С какими вы вчера и меня сравнили.
— Такая ты и есть!
— Спасибо! И хоть отец с мамой никогда не хвалились, конечно, только так они жили и работали… Каждый день жили и работали так, даже в мелочах они были такими, что ребенок просто не мог не почувствовать этого, не воспринять, пусть бессознательно, всего этого от своих родных отца и матери!..
— Допустим, — она все смотрела мне в глаза, не притрагиваясь к чаю.
— И хоть я сама случайно попала на свою работу, но ведь это настоящая мужская работа, работаю я тоже с настоящими мужчинами, поверьте! И если бы не по душе мне эта работа была, если бы я слаба для нее оказалась, то сама бы на ней не осталась, да и производство бы меня не потерпело, так?
— Так.
— И вот это, Дарья Тихоновна, то самое влияние отца и мамы, которое сделало меня такой, какая я есть.
— Это все правильно, я согласна, — и она хитро прищурилась, вдруг улыбнулась: — А твоя красота как на жизнь влияла?
Я невольно покраснела, но ответила так же прямо:
— И гордилась я красотой своей, и за тряпками гонялась, и все такое прочее… — Решилась, глядя в ее ясные, такие по-родному заботливые глаза: — Даже грех со мной случился, слава богу, хоть без ребенка обошлось!.. — смутилась окончательно и договорила быстро: — А Игорь сказал, что завтра утром приедет ко мне. Он бы и сегодня приехал, да работа у него срочная.
— Работа для него, как и для Михаила Евграфовича, главное в жизни. — И вдруг она удивилась: — Ишь ты! По-настоящему, значит, влюбился мой Игорешка в тебя, если даже это его не остановило! — Чуть придвинулась ко мне и — решилась: — Откровенность за откровенность: были уже у него две любви, да стоило матери как следует его прижать, и он расставался с ними. Ну, правду сказать, и не такие красивые те девушки были, как ты, да и посмирнее тебя, — помолчала еще и так же прямо сказала: — Счастлива я была бы, девочка, если бы Игорешка по-настоящему тебя выбрал! Радостную бы он с тобой жизнь прожил!
