— Это очень хорошая диета! — с вызовом сказала Вероника. — Ешь много лимонов или витамина C, он всё расщепляет и ускоряет обмен, и главное — всё без масла. Я тогда на восемь килограмм похудела!
— А потом? — спросила мать.
Вероника снова потупилась.
— Борьба целый день, а ночью — к холодильнику. Я ей говорю: так не вес снижают, а с ума сходят и поджелудочную железу сажают… Следующий заход: она на каком-то сайте была, где одну траву едят, вроде как обезьяны, там ей куратора назначили…
— Это называется «сыроедение», — авторитетно объяснила мне Вероника. — Очень полезно, так наши предки ели.
— Какие предки! Твой собственный предок — мой дед — мог один целую сковородку картошки с салом да с яйцами навернуть! — всплеснула руками мать. — Как сейчас помню!.. Да скажите ж вы ей, пусть она уже уймется и нас и себя не мучает! Может, она хоть вас, специалиста, послушает!
— Вероника, я думаю, что про диеты ты сейчас знаешь намного больше меня, — признала я.
— Вот! — дочка торжествующе взглянула на мать. — Хоть кто-то не врет, что во всем лучше меня разбирается! — И тут же, с подростковой непоследовательностью, жалобно: — Так что же, мне теперь уже навсегда такой жирной оставаться и не похудеть никак?
Мать молча и умоляюще сложила руки. Я задумалась, вспоминая хоть какую-нибудь подходящую историю. Как назло, в голову не приходило ничего, кроме страшилки про вишневый пирог от Стивена Кинга (повесть «Худей!». — Е. М.).
Никто из моих знакомых вроде бы никогда целенаправленно не худел… Целенаправленно — да. А вообще? Кажется, нашла!
— Я знаю, как можно похудеть! — уверенно сказала я. — Сейчас я расскажу тебе про приятельницу из моего детства; ты смышленая и сама все поймешь.
Вероника закивала (ей явно понравилось, что ее определили как «смышленую») и приготовилась слушать.
— Все звали ее Риточка, и она была пышкой. Похудеть никогда не пыталась, ее все устраивало, все окружающие любили ее такой, как она есть, ее мама и бабушка (я их помню) тоже были низенькими и толстенькими. Физкультуру Риточка терпеть не могла и по понятным причинам никогда в ней не преуспевала. Предпочитала вышивать по канве и читать любовные романы. Любимым ее досугом уже в студенческие годы было поехать на выходные с подружками-единомышленницами на дачу с сумками провизии, налепить там пельменей, а потом съесть их. Я тоже пару раз съездила с ними, но не прониклась, и больше меня не звали.
А потом, уже в моей студенческой компании, Риточка случайно познакомилась с Антоном. Он был рыжий, поджарый, с хищным блеском в глазах. Мы были туристы: рюкзаки, костры, палатки, байдарки. Но Антон неожиданно влюбился в мягкую, пухлую, теплую Риточку. Она ответила ему взаимностью. И как-то спросила меня: «Вы все такие худые, как волчья стая, и все время бежите куда-то, а я толстая. Как ты думаешь, это ему ничего? Ты можешь у него спросить?» «Он тебя любит, потому что ты — это ты, — сказала я и спросила с любопытством: — Но что же, если он скажет, ты худеть начнешь?» «Да, конечно, а как же, — удивилась Риточка. — Я все сделаю, что ему нравится; когда любишь, так всегда бывает. Но ты его спросишь? Я сама стесняюсь, да он ведь может мне и соврать…» «Мне уж-ж-жасно нравится, что Риточка такая мягкая и круглая! — сказал мне Антон. — От нее пахнет плюшками с ванилью и картошкой с укропом. И пусть даже не думает худеть!» Я все честно передала.
