Российские самодержцы. Екатерина II. Иван Грозный | страница 12

Занятия политической и философской литературой и одновременно внутреннее отстранение от сумасбродного мужа укрепили ее чувство собственного достоинства и, как говорила впоследствии Екатерина, «поддержали в ней гордость и духовное достоинство». Теперь она стала полностью самостоятельной и с растущей страстью стала предаваться двум обольстительным вещам: игре в политику и игре в любовь.

На примере своей матери Екатерина научилась тому, как не надо заниматься политикой. На примере же своего мужа она утверждалась в этом каждый день. Ничтожность души и характера престолонаследника выражались в том, что он находил удовлетворение в «раздутом самодовольстве», в том, чтобы оскорблять чувства своего русского окружения, прежде всего религиозные и национальные. Он не считался с элементарными правилами приличия, громко болтал во время богослужения и издевался над своими подчиненными. К несчастью, на двадцать седьмом году жизни Петр был признан способным «сам управлять своими голштинскими владениями», а в формулировке, которая должна была показаться его окружению насмешкой, хотя и не была таковою, императрица «с особым удовольствием» давала свое согласие на то, что он «как правящий герцог мог управлять своими землями и подданными, которые… могут быть предоставлены его собственному зрелому суждению и разумному поведению».

По иронии судьбы попытка править Голштинией из Петербурга дала возможность не ему, а его жене доказать свое «зрелое суждение и разумное поведение». Очень скоро выяснилось, что наследник русского престола и герцог Голштинский не только не был способен, но и не желал серьезно заниматься голштинскими делами, которые очень осложнились вследствие конфликта с Данией из-за Шлезвига, и был в высшей степени удовлетворен тем, что Екатерина взяла это на себя. Целеустремленно и самоуверенно она приняла на себя не только фактическое ведение дел, но и ответственность за это. «Я испросила у него (престолонаследника), — рассказывает она в своих мемуарах, — особый указ с его подписью и печатью, чтобы голштинские чиновники повиновались мне». Это было вступлением Екатерины в политику.

От ведения голштинских дел она довольно скоро перешла к участию в русских внешнеполитических делах. При этом великая княгиня укрепила свои личные отношения как с иностранными дипломатами, так и с русскими государственными деятелями, прежде всего с Бестужевым, и вскоре участвовала во всех хитросплетениях большой политики. Уже с середины 50-х годов, как следует из донесений иностранных дипломатов, ее мнение значило для них гораздо больше, чем мнение престолонаследника.