Впрочем, признает Гульфира Тимеркаева, этот случай, скорее, исключение. В основном люди тогда отзывчивые встречались…
— Добрее, чем сейчас? — пытаюсь я добиться окончания, как мне кажется, неоконченной фразы.
— Добрее… — мягко повторяет Гульфира Залиловна, давая понять, что в этом моменте никакого сравнивания не будет. — И здоровее. Это потому, что на Север раньше приезжали работать. Если случалось заболеть — уезжали. А сейчас никто не уезжает. Теперь на Север едут — жить. Хороший это показатель нынешнего времени или нет — не знаю…
Восемнадцатилетним попал он на фронт. Победу встретил в Германии командиром танка.
Тогда, бравому молодому фронтовику с медалью «За победу над Германией» на груди, казалось, что впереди может быть только счастливая, безоблачная, интересная жизнь.
… В 1977 году Геннадий Семенович Челышев приехал в Пангоды, где проработал кабельщиком в Пангодинском участке управления «Надымэнергогаз» десять лет, живя все это время в одной из комнат холостяцкого общежития. Именно здесь началось мое знакомство с этим человеком.
— Вот, Семеныч, молодой специалист, первый день в Пангодах. У нас будет работать, пусть у тебя поживет пока, — представил меня известный поселковый электрик.
Перед сном мы отметили знакомство, Семеныч рассказал, что после войны закончил институт по специальности, связанной с кинематографией, но поработать в этой области почти не пришлось.
— Так что, Ленька, — заключил он философски, — ты инженер, я инженер. Это прозвучало так: не дрейфь, все будет нормально, я тебя всегда пойму и помогу.
Он часто говорил неоконченными фразами, но его прекрасно воспринимали и с успехом расшифровывали эту сумму «загадочных» слов и пауз, полуулыбки и выразительного взгляда поверх очков. Жилище его никогда не бывало без гостей. Для многих оно являлось местом, где можно было отдохнуть, поговорить, расслабиться в мужской компании. Чего греха таить, должна быть у российского мужика такая, пусть нечастая возможность. Семеныч, добрая душа, всех привечал, прощал, причащал. Все мы были младше его, ко всем он обращался соответственно: «Сережка», «Колька», «мальчишки». Он часто спорил, даже сердился, ругая, воспитывая, своих «несмышленых» друзей, которые за пределами этой комнаты разводились, уезжали, возвращались и допускали прочие жизненные оплошности. Многое из произносимых грозных нравоучений вызывало улыбку, но никогда Семеныч не бывал смешным. Наверное, потому, что никогда с нами не был по-настоящему злым — казалось, просто не умел этого делать.
