Класс скрипки начинался с трех учеников — не отдавали родители своих чад на этот «рискованный», слишком академичный инструмент: предпочитали фортепиано, баян, аккордеон — ближе, надежнее. Сейчас желающих больше, у Амирханян постоянно занимаются около двадцати юных скрипачей, приходится ограничивать набор. Эльмира считает, что возросший интерес к скрипке это производное от изменившегося демографического состояния Пангод — поселок перестал быть, условно говоря, «рабочим» — социальный спектр значительно расширился, в частности, увеличился «гуманитарный» слой.
— С другой стороны, — замечает Амирханян, — раньше случалось больше необычных, «ярких» учеников. И это тоже, на мой взгляд, следствие изменившихся приоритетов у населения, и у детей, в частности, в плане выбора занятия и образа жизни вообще. Работа должна кормить, — куда от этого денешься! Мои примеры — рядом со мной: муж стал бизнесменом, сын связывает свое будущее с техникой. Так заканчиваются музыкальные династии… Конечно, — завершает Эльмира, — «бытие определяет сознание», а искусство, как правило, удел бессребреников — и все же, и все же!..
Любовь Владимировна Головко приехала на Север вслед за мужем в начале восьмидесятых. Первые впечатления довольно неоригинальны для прибывавших в Пангоды, — песчаный поселок с горсткой двухэтажных деревяшек. Как и многих тогда, буквально «раздавило» низкое пасмурное небо. Ей казалось, что она задыхается в этом бескрайнем, но парадоксально замкнутом пространстве.
Не в радость была комната в «тараканьем» общежитии, куда заселилась чета Головко с дочкой. Решила про себя Любовь Владимировна: нужно уезжать, это не жизнь! Соседский мальчик четырех лет, с которым они подружились, узнав, что новые друзья скоро уедут, заплакал: «Тетя Люба, не уезжайте, я вам небо подниму!..»
Когда Любовь Владимировна вспоминает этот случай, у нее начинают блестеть глаза… Она на секунду замолкает, и потом говорит короткую фразу:
— Мы остались…
Автору этих строк довелось работать на том предприятии, где начиналась северная биография Головко. Новый инженер по технике безопасности запомнилась строгой, но при этом какой-то необычайно чистой и женственной в своем белом халате — форме, совсем не обязательной для ее должности.
Дело в том, что до Севера, в Донецкой области, она работала инженером по ТБ в медицинском учреждении, оттуда и привычка не только к внешней аккуратности, но и повышенные требования к порядку и дисциплине.
