— Я ухожу, до свидания.
— Ты нас покидаешь, Максимка? — Марина сделала вид, что обижается. — К девчонкам, наверное, побежал.
— Нет, — вдруг потупившись, возразил арапчонок, — милица!.. Милица мне надо.
— В милицию? — воскликнула Марина. — Откуда у вас тут милиция?
Максимка не понимал вопроса. А мы не понимали, причем тут милиция. Пока он не сложил ладони лодочкой и не закатил глаза под лоб.
— Ах, молиться тебе надо! — догадалась Марина. — Ну иди, молись, ловелас.
Максимка зашагал прочь.
— Жених! — крикнула Марина вслед и захлопала в ладоши.
Максимка обернулся и кивнул.
В самолете Марину рвало, выворачивало наизнанку. В минуты успокоения она лежала с закрытыми глазами и поглаживала живот. Иногда пальцы двигались к промежности, она с особой силой давила там и тогда постанывала.
Навстречу его каравану, из-за холма, в желтом песчаном мареве, бугристо покачиваясь, наплывал другой караван — одногорбые верблюды, наездники в разноцветных одеждах.
Сахара. Средний, а может быть, древний век. Неизвестность и, сопутствующий ей, трепет от предстоящей встречи. Сейчас раздадутся гортанные призывы, сначала редкие, потом сольются в воинственный гул. И обнажатся мечи, и полетит первая горячая стрела.
Но — нет. Двустороннее движение. Мимо проплывают величественные скандинавы, рубленные, невозмутимые лица. Потом будет второй караван, за ним третий… Улыбчивые смуглые итальянцы, белесые веснушчатые немцы и не обращающие ни на кого внимания англичане. И так всю дорогу. Как будто там, за спиной мужчины, идет отбор на какой-нибудь ковчег, скоро отплывающий, чтобы осеменить новую, еще неведомую землю. Можно пофантазировать и предположить, что там с особой тщательностью отбирают женщин, которых будет на ковчеге большинство. Мужчина оглядывает свой караван, состоящий из полусотни русскоговорящих людей, больше половины из них — женщины, в основном молодые. Караван останавливается, чтобы через несколько минут отдыха развернуться в сторону караван-сарая, домой. Если отбор на ковчег будет «по красоте», то все его соседки по каравану попадут на челн избранных. «Лучше девушек наших нет на свете, друзья!»
Но, скорее всего, если бы такая ковчег-селекция состоялась, то отобрали бы по справедливости — каждой твари по паре (как отвратительно порой звучат невинные, даже библейские слова…)
Поводыри, арабские юноши, отпускают веревки, и верблюды — корабли пустыни — послушно останавливаются. Можно спокойно фотографироваться. Каждый юноша — фотограф, только дайте ему свою камеру.
