Мама! Мама… Слово-то какое!
Пальцы замирают над листом.
Птица, солнце? Что-то неземное.
Невозможно рассказать о нём.
Мама – это вовсе и не слово.
Это песня! Песня из меня.
Кажется, что в этом звуке ново?
Только вот летит оно, звеня.
Звон колоколов и русских песен
В нём слились в единый светлый звук.
Мама, мама, слышишь мою песню?
Это шёпот твоих нежных рук.
Мама – это вовсе и не «мама».
Слово это мне не описать.
Это звук, и это сердца гамма,
Это… никогда мне не понять…
– Фросенька, – тихо произнесла Татьяна Алексеевна, – а ведь он на моего Мишу похож. Присмотрись. Надо же – на прадеда похож. Вот как.
Несмотря на то что слёз на лице у Татьяны Алексеевны не было, я догадался, что она плачет. Да и баба Фрося тут же подтвердила мою догадку:
– Не плачь, мама, всё хорошо. – Она погладила руку свекрови.
– Да я от счастья, доченька, – прохрипела старушка. – Я уж думала, и не увижу никогда. Ты, Миша, приезжай чаще. Я-то скоро умру, а вот бабушку свою не забывайте. Как там мама?
Растерялся я немного. При таком вопросе я, конечно, вспомнил свою маму и чуть было не ляпнул: мол, всё хорошо, мама с папой сейчас в Альпах на горных лыжах катаются. Вовремя вспомнил, где я нахожусь.
– Всё хорошо, – пробормотал я, – всё хорошо, бабушка…
– Ну и слава богу, – вздохнула Татьяна Алексеевна. – На похороны-то хоть приезжайте… Там были птицы, такие зелёные… но они не страшные… их можно с руки кормить… Да-да… вы их почаще кормите… и воды, воды не забывайте наливать… Это хорошие птицы, они вам помогут… Не гоните их… Воды… Почаще давайте им воды…
– Какие птицы? – опешил я.
– Пошли, пошли, Мишка, – шепнула мне сзади баба Фрося. – Всё, свидание закончено. Татьяна Алексеевна отправилась летать по своим мирам.
До меня только дошло, что старушка стала бредить.
– И надолго она того?.. – спросил я, когда мы вернулись в переднюю и сели снова за стол.
– Одному богу известно, – грустно ответила баба Фрося. – Ей много радости нельзя. Сразу начинает бредить…
– Так это что, – смутился я, – получается, что она из-за меня… это…
– Не ломай голову, – рассмеялась баба Фрося, – ты ей такой подарок сделал, что можно теперь и умирать…
– А муж её давно умер? – спросил я. – В смысле ваш свёкор.
– О! Давно. Я ещё молодой была, только замуж вышла. – Баба Фрося задумалась, что-то вспоминая, затем после паузы сказала: – Светку родила, а через два года свёкор умер. Год до пятидесяти лет не дожил. А так мечтал пятьдесят лет отметить.
– Так рано? Болел?
