По-видимому, возвращается на корабль. Человеческий разум не способен умещать двух инопланетных моряков дольше нескольких секунд, а, если не брать в расчет неполноценные умы человекообразных созданий, других подходящих «жилищ» на планете нет.
В общем, Хемингуэй сказал следующее (а может, ему это приписывают): зачем жить, если не можешь нормально работать, наслаждаться едой, выпивкой и сексом? Это отчасти совпадает с тем, что говорила сестра девушки, и она польщена, что ее убеждения разделяет такая выдающаяся личность.
Получается, я косвенно дал понять, что тоже поддерживаю принцип «Секс — это все». А поскольку этот тезис идет вразрез с моими убеждениями, и я поспешно вношу коррективы.
— Секс играет важную роль в жизни человека, это естественно, — говорю я обеим сестрам. — Но совершенно не естественно, когда эту сторону жизни раздувают до небес и носят, как флаг, по улицам под крики «Аллилуйя!».
Тут я замечаю перед собой два бокала «Отвертки» и делаю паузу, чтобы прикончить их. Все вокруг начинает плыть, розовые светильники разгораются ярче… Небольшое пространство, в котором находимся мы с двумя сестрами, незаметно становится центром помещения, центром Земли, центром Вселенной. Есть только этот крошечный розовый атолл — все остальное, расплываясь, уходит куда-то в бесконечность, колышась, как тихо и бессмысленно бормочущее море. Сигнальная лампа в клиническом отделении моего разума напоследок вспыхивает и гаснет. Все вокруг замирает. Как будто время остановилось. Но, остановившись в одном смысле, оно продолжает неумолимо бежать в другом…
Сестры уставились на меня. «Длинные уши» придвинулись ближе. Но я не снижаю голос.
— Человеку несвойственно рассматривать секс, как самоцель, — громко говорю я. — Секс осмыслен, только если благословлен любовью. Но человеческая раса растоптала любовь. Она обезглавила ее, отсекла ей правую руку. Люди променяли свои истинные ценности на ценности пьяных космоматросов. А Землю превратили в космический трактир. Да и сами стали инопланетянами…
Я замолкаю, переводя дыхание.
Сестры надевают пальто и сообщают, что идут в другой бар. Благодарят за удовольствие, полученное от разговора со мной, но не приглашают присоединиться к ним. Тогда я приглашаю себя сам. Добираюсь до дверей, выхожу и вижу, что они уже на другой стороне улицы садятся в автомобиль. Я смотрю, как они уезжают, чувствуя себя полным идиотом. Потом сажусь в свою машину и чудом проезжаю десять километров до многоквартирного комплекса, в котором живу. Преодолевая усталость, поднимаюсь по лестнице к себе. Добравшись, наконец, до спальни, раздеваюсь, падаю на кровать, выключаю свет и проваливаюсь в сон.
