— Понял. Это он к вам подходит? Шлем ему передайте.
— Он самый. — Подполковник снял шлем и оглянулся на капитана, а я посмотрел на наши тылы, где в ожидании распоряжений сконцентрировался отряд ментовского спецназа. — Передаю. Зовут его Володя…
Последнюю фразу я едва разобрал, потому что подполковник уже был без шлема, и микрофон находился далеко от его рта.
Но смотрел я в этот момент дальше, за высоту, над которой уже поднимался «МИ-8», что привез сюда мой взвод, а сейчас уносил убитых и раненых ментов. Вскоре, вероятно, этому же вертолету, или другому такому же, или даже таким же придется возвращаться за нами и за спецназом полиции. При условии, конечно, что мы удачно завершим операцию и не поляжем здесь вместе с кошкой и котятами, что пока не предвиделось, и вообще с такой мощной поддержкой с воздуха выглядело маловероятным.
Тем более что майор Рудаковский двумя термобарическими ракетами уничтожил большое количество бандитов из передового, ударного отряда, практически уполовинив личный состав объединенной банды.
Пока операция проходила для нас успешно. Тем более что Рудаковский, не удовлетворившись сделанным, пролетел дальше и отстрелял оставшиеся ракеты, в том числе и две последние термобарические, по тем бандитам, что не успели войти в губительный для них проход. Значит, обеспечил нам численное преимущество.
Мне в бинокль показалось, что уничтожены были почти все, кто готовился к прорыву. А обычно на первую попытку прорыва любая воюющая сторона выставляет свои основные ударные силы, потому что второй попытки может и не быть. И теперь я сомневался, что бандиты, потерявшие больше половины личного состава, будут в состоянии наступать. Нам-то, конечно, было бы удобнее, чтобы бандиты наступали, то есть сами шли навстречу собственной смерти. Но им, к сожалению, тоже хотелось жить. А это должно было значить, что они попытаются уйти и нам придется преследовать их.
Ждать да догонять не любит никто. Не любили этого и мы. Тем более догонять придется не по прямой линии, не на дорожке стадиона, а по горам, где легко устроить засаду в любом ущелье. Такое преследование всегда утомляет. А мой взвод еще прошлую ночь работал без сна, в «формате 24/7», да и отряд ментовского спецназа уже основательно потрепан. Преследовать бандитов мы будем уже только на силе воли.
Да и сам я, грех будет самому себе не признаться, уже чувствовал усталость. А усталость — это не просто устал человек, и все. Усталость в боевой обстановке заметно сказывается на боеспособности. Снижается быстрота реакции, медленнее работает голова. И действовать часто приходится уже на давно укоренившихся в тебе инстинктах.
