Словом, на батарее праздник.
А к вечеру приходит неприятное известие: по батарее нашего дивизиона на Тупурансари открыли огонь восемь неприятельских батарей. Люди держались исключительно стойко, но потери слишком велики, техника повреждена. Поэтому принято решение орудия и погреба взорвать, а людей эвакуировать на Бьёрке.
На следующую ночь у нас снова прозвучала команда «К бою!». Несмотря на то что действовать пришлось в потемках, все, как и накануне, проходило гладко. Но повод для стрельбы был весьма тревожный: противник пытался высадить десант на соседний с нами остров Пий-сари.
Снова били мы по ненаблюдаемой цели. Свой голос к нам присоединили еще три батареи. На этот раз итог совместного удара оказался осязаемым. После того как был дан отбой стрельбе, командир дивизиона позвонил и сказал, что десант разгромлен и противник в нашем районе отошел от кромки берега.
От сержанта Михайлова — того, что с четырьмя другими батарейцами был откомандирован в спецкоманду, пришло письмо. Он сообщал:
«В августе мы выехали в направлении Москвы, затем эшелон наш повернул на запад. В районе Ржева заняли огневые позиции. Вскоре береговые артиллеристы встретили фашистские войска сокрушительным огнем. От огня нашей батареи много было уничтожено танков, автомашин и фашистских солдат и офицеров. Но и наших немало полегло смертью храбрых...»
Читая это письмо, мы не знали, что самого Михайлова уже нет в живых — он пал в бою. Много позже стало известно, что уцелевшие моряки-артиллеристы составили ядро отдельного дивизиона, вооруженного гвардейскими минометами-«катюшами». Этот дивизион прошел по дорогам войны долгий ратный путь от Москвы до Берлина.
Вечером 2 сентября диктор с металлическими нотками в голосе сообщил по радио: «После ожесточенных боев наши войска эвакуировали город Таллин».
Для нас это не было новостью. Последнее время от приезжавших с материка командиров мы слышали, что обстановка под Таллином складывается плохо. Знали мы и то, что видное место в его обороне занимает береговая артиллерия. Ведь в составе сил главной базы флота имелось одиннадцать стационарных батарей — от 100-миллиметрового калибра и выше. Из них самая мощная — башенная 305-миллиметровая на острове Аэгна. Крупнее ее не было на всем эстонском участке фронта. И вся эта флотская артиллерия направляла свои стволы на сухопутные цели. Использовались там и железнодорожные береговые орудия. О том, как под Нарвой и Таллином действовало морское сооружение «барбакадзе», я уже упоминал.
