— Беглый огонь, поорудийно, темп пятнадцать секунд!.. Первому орудию огонь!
Артэлектрик давит кнопку ревуна. Наводчики первого орудия, услышав его протяжный, хриплый звук, нажимают педали. Ствол пушки выплескивает желтое пламя и гром. Вздрагивает «скворешня», качаются макушки деревьев. Началась стрельба!
Через пятнадцать секунд — ревун, гром... Еще раз. Еще раз... Минута четыре снаряда. Минута — четыре снаряда. Восемь минут тридцать секунд:
— Дробь!
Смотрю на лица Клементьева, Муравьева: с них медленно сходит возбуждение. На лбу у обоих — капельки пота. А ведь им не приходилось выполнять физической работы.
— Ну, елки с палкой, кажись, неплохо сработали, — улыбается Сергей Сергеевич и застегивает верхнюю пуговицу кителя.
За последние недели он заметно изменился — вошел полностью в курс дела, восполнил пробелы в своей артиллерийской подготовке, избавился от многих штатских привычек. Но сейчас он похож на студента, свалившего каверзный экзамен. В радости своей Клементьев очень непосредствен.
Звоню на командный пункт дивизиона, докладываю Крючкову:
— Боевое задание выполнено. Израсходовано тридцать шесть снарядов. Осечек и пропусков нет.
— Молодец, Мельников, спасибо, — отвечает комдив.
— А насчет результатов что-нибудь слышно? — деликатно осведомляюсь я.
— Ты же знаешь, что с армейцами у нас связь только через сектор. А сектору сейчас не до нас.
Да, это так. Стреляли по площади. Может быть, нам и не доведется узнать, какой ущерб мы нанесли врагу. И все-таки настроение праздничное.
Звонит Герасимов. С начала стрельбы он был на огневой позиции — там, где все эти дни он проводит большую часть своего времени. И у него тот же вопрос от имени всех артиллеристов. Объясняю, как обстоит дело.
Говорю, что ущерб противнику мы наверняка нанесли и что в таких условиях успех нашей боевой работы надо оценивать по тому, как выдерживали мы темп стрельбы, насколько хорошо обслуживали люди материальную часть. А с этим у нас все в порядке. Командир дивизиона доволен.
Когда я спускаюсь на огневую позицию, парторг батареи Байдуков подходит ко мне:
— Жаль, мало постреляли, товарищ лейтенант. Но все-таки душу отвели. А как вы думаете, товарищ лейтенант, хоть на несколько минут фашистскую колонну мы задержали?
— Несомненно, и даже не на несколько минут, а побольше.
— Ну вот, — удовлетворенно кивает головой парторг,- и бойцы так же думают. Если этих гадов на каждом рубеже так задерживать, не дойдут они до нашего Ленинграда. Ни за что!
