До официального сообщения узнали мы и об оставлении главной базы. Героический и вместе с тем исполненный трагизма прорыв кораблей из Таллина в Кронштадт завершился 30 августа. А известия о событиях такого масштаба на флоте распространяются очень быстро.
Но все это теперь заслонили наши собственные дела. Первые две стрельбы в конце августа были для нас, говоря языком спортсменов, всего-навсего разминкой. Настоящая боевая страда началась с наступлением сентября.
Утром первого числа шестидюймовые батареи на Бьёрке и 130-миллиметровая на Тиуринсари открыли стрельбу по материку. Положение там создалось тяжелое.
Противник подошел к Койвисто. Наши после беспорядочного отхода по лесным дорогам не сумели закрепиться на оборонительных рубежах перед городом. Им угрожало окружение. Чтобы избежать этого, командование фронта решило эвакуировать морем три дивизии из Койвисто в Ленинград. Руководить операцией прибыл начальник штаба флота контр-адмирал Ю. А. Пантелеев.
Наш огонь должен был сковать и подавить артиллерию врага, мешавшую эвакуации. На материке отходившие к причалам армейские части прикрывал сводный полк морских пехотинцев, которому предстояло затем переправиться на Бьёрке.
Стрельбе, казалось, не будет конца. Над огневой позицией повисло густое облако пыли и дыма. На раскаленных орудийных стволах запекалась краска, набухая бурыми пузырями. Хвоя на ближних соснах, иссушенная жаром пороховых газов, рыжела и осыпалась. Но люди ничего этого не замечали. С размеренностью точных механизмов бойцы подхватывали снаряды по полцентнера весом, кидали на лотки, досылали в каморы, отправляли вслед за ними тяжелые, звонкие гильзы, расслаблялись на несколько секунд, пока лязгал, закрываясь, замок, вскрикивал ревун; покрываемый громом выстрела. А когда, отброшенные отдачей назад, стволы накатывались на место и замирали, когда, выброшенная из черного зева, звенела дымящаяся гильза, они уже поднимали снаряды, чтобы бросить их на лоток... И так минута за минутой, минута за минутой.
Время от времени приходилось устраивать короткие перерывы, чтобы дать остыть стволам. Краснофлотцы сворачивали цигарки и жадно затягивались махоркой «вырви глаз». Герасимов, пользуясь моментом, разъяснял:
— Эвакуация, которую мы прикрываем огнем, — большое дело, товарищи. Пройдет она успешно, и в ряды защитников Ленинграда вольется тысяч двадцать бойцов. Работа у вас нынче тяжелая, но зависит от нее многое.
