Опять послышались лихорадочные вопросы:
– Что делать?
– Что делать?
– Аллах! Может быть, он уйдет.
– Нет, не уйдет.
Опять наступила тишина. Слышен был только храп лошадей и ускоренное дыхание нескольких человек.
У Гебра мелькнула в голове дикая мысль: убить негра Кали и оставить его труп; дикий зверь, бросившись за ними, увидит на земле окровавленное тело и остановится, чтобы сожрать его.
Он притянул за веревку невольника к седлу и уже занес над ним нож, но в ту же секунду Стась схватил его за широкий рукав.
– Что ты делаешь, разбойник?!
Гебр начал вырываться. Если бы мальчик схватил его за руку, он вырвался бы в одно мгновение; но вырвать рукав ему было не так легко. Вырываясь изо всех сил, он хрипел в то же время сдавленным от бешенства голосом:
– Пес, если его не хватит, я убью и вас! Аллах! Убью, убью!
Стась побледнел как полотно; в голове у него как молния, пронеслась мысль, что лев, мчась главным образом за лошадьми, может действительно пробежать мимо трупа Кали, и тогда Гебр без малейшего сомнения убьет их, одного за другим.
И, таща его с удвоенной силой, он крикнул:
– Дай мне ружье! Я убью льва!
Эти слова поразили бедуинов своей неожиданностью, и они не знали, что делать, но Хамис, который видел еще в Порт-Саиде, как Стась стреляет, тотчас же закричал им:
– Дайте ему ружье! Он убьет льва!
Гебр сразу вспомнил выстрелы на озере Кароуне и, ввиду страшной опасности, перестал сопротивляться. Напротив, он поспешно дал мальчику в руки штуцер, а Хамис быстро открыл ящик с патронами, из которого Стась схватил полную горсть.
Потом он соскочил с лошади, зарядил ружье и двинулся вперед. В течение нескольких первых шагов он был как бы ошеломлен. Но тотчас же близкая и страшная опасность заставила его забыть обо всем другом. Перед ним был лев. При виде зверя у него потемнело в глазах. Он ощутил холод в щеках и в носу, почувствовал, что ноги у него точно налиты свинцом и дыхание спирает в груди. Ему стало страшно. В Порт-Саиде он часто читал, даже во время уроков, об охоте на львов; но одно дело было – рассматривать картинки в книге, а другое – очутиться лицом к лицу с чудовищем, которое смотрит на него точно с удивлением, морща свой широкий, похожий на щит, лоб.
Арабы затаили дыхание; никогда в жизни им не приходилось видеть ничего подобного: с одной стороны мальчик, казавшийся среди высоких скал еще меньше, чем он был на самом деле, с другой – могучий зверь, весь золотой в лучах солнца, величественный, грозный, «царь с огромной головой», как говорят суданцы.
