Электрик недоверчиво покосился на капитана. Середа кивнул ему без улыбки, уверенно. Словно скомандовал: «Пора!»
Серегин ничуть не подвывал, читая стихи. Наоборот — ударял по тем словам и строкам, которые считал главными.
Люди слушали внимательно, с изумлением вглядываясь в знакомое лицо товарища, над которым еще вчера посмеивались, когда он, включив маленький светильник, забившись в угол каюты, что-то царапал в толстой тетради. На глазах моряков совершалось чудо. Ничем не приметный человек, разве что нос у него уж больно лихо вздернут да вихор на затылке торчит, словно ус антенны, угадал вдруг их мысли! Угадал, да так точно и складно, что сам-то лучше и не скажешь.
С лица Каткова слетела обычная кисловатая ухмылка. Катков стал задумчиво-грустным и от этого покрасивел.
Рулевой Кечайкин нагнулся к Вадиму Тараненко и выдохнул в ухо:
— Вот дает!..
Расходились уже после двадцати трех, когда в кают-компанию, балансируя с кружкой чая, вошел третий помощник Степанов. В ноль часов ему надо было заступать на вахту. Со сна Степанов просто опешил. На пороге он остановился, долго щурился от яркого света, улыбаясь, толком еще не понимая что к чему. Разглядев, наконец, сборище, Степанов удивленно присвистнул И торопливо глотнул чая…
— Кончай травить! — зычно скомандовал Аверьяныч. — Чтобы завтра каждому отыскать по фонтану!
— Товарищи! Юрий Михайлович! — поднялся вдруг Кечайкин. — Давайте вот так каждую среду, а? Даже когда лампу достанем! Законно получилось, хоть и без стопаря!..
Середа возвращался в каюту в радостном возбуждении. «И на гребне взбесившегося вала я ближе к звездам чувствую себя!» Ай да Серегин! Проходя мимо старпомовской каюты, Середа качнулся от резкого крена и остановился.
«Странно. Почему-то не запомнилось, как пел старпом. Интересно, понравилось ли все это Шрамову?» — Середа ногтем постучал по старпомовской двери, тихо приоткрыл ее.
Анатолий Корнеевич спал. В койке-«ящике» с мертвенно-деревянной размеренностью колыхалось тело. Судя по ровному глубокому дыханию, спал старпом давно и крепко…
6. Со вторым танкером Юрий мне ничего не прислал. Принесли короткое письмо от Аверьяныча. И читать его надо было между строк.
«…Идем в середине, хотя ребята и стараются. Может, к апрелю и потесним кого-то, поближе будем к «Стремительному». А вопрос Вы мне задали непонятный. Что значит «роскошь капитан Середа для Антарктики или помеха?» Пора бы Вам снова с нами пойти. Ишь, что выдумали: капитан — роскошь! Капитан не может быть роскошным. Ясное дело — времена-то меняются, а старики, вроде меня, остаются. И не всем понятно, что матом сейчас человека не вырастишь. Я так думаю, что Юрия Михайловича еще поймут».
