Билет до Луны | страница 21
Ну где же раздобыть денег? Попрошайничество у прохожих претило моему внутреннему «я». Никогда не клянчил, не взывал к жалости. Карманные деньги редко у кого из нас водились в карманах. У меня за все детдомовские годы их не было ни разу. Сейчас, вспоминая то время, я думаю, что отсутствие карманных денег — огромная брешь в системе воспитания сирот. Но и в руки я бы их тоже просто так не давал — дедовщина выросла бы еще больше.
Впрочем, у некоторых ребят деньги иногда все-таки появлялись. И пути их появления были весьма разнообразны. Любе иногда кое-что доставалось от скромной пенсии бабушки, те крохи, которые той удавалось спрятать от родной дочери. В прошлом году Любка мечтала купить бабушке новые зимние сапоги: старые так износились, что местами зияли дырами, демонстрируя вместо войлока страшные колготы серо-бурого цвета. Она копила деньги из тех, что давала бабка и присылала тетка, живущая где-то в маленьком приволжском городке. Чтобы деньги не украли, Люба отдавала их на хранение воспитательнице. Любкино счастье пришло с мешком гуманитарки. Кто-то принес вещи в светло-сером мешке из-под сахара. Из мешка выудили воспитатели сапоги для Ангелины Степановны, почти новые, нужного сорокового размера.
Ангелина Степановна обзавелась сапогами, а Любовь накупила на нерастраченные деньги конфет, печенья и закатила банкет, по местным меркам средний между роскошным и очень роскошным.
Любкин тринадцатый день рождения грозил остаться неотмеченным: бабку положили в больницу, тетка молчала почти год, не подавая признаков существования никакими денежными переводами и письмами.
Я хотел устроить праздник для нее — купить сладостей и как-то незаметно после отбоя оставить их на Любкиной тумбочке. Я представлял, как Люба, проснувшись утром, обнаружит все необходимое для пиршества с девчонками. Мне хотелось остаться инкогнито: о моих чувствах не знал никто. Я воображал, как она будет гадать: кто же это? И где-то в укромных уголках своей наивной мечты рисовал картину того, как она догадается и все поймет. Кто же знал, что все пойдет совсем не так.
На трассе
В нашем городе автомоек было мало. И водители были не против, если мальчишки за символическую плату мыли машину. Биографией и семейным положением мойщика никто не интересовался. Этим фактом пользовался Серега. У взрослых своих проблем навалом, и им нет дела до того, что низкорослый белобрысый мальчишка стоит на рассвете с ведром и тряпками на обочине. Впрочем, на случай нечаянного любопытства у Акима всегда наготове была история: отец-дальнобойщик, замерзший при неизвестных обстоятельствах, оставил после себя семье в наследство кучу долгов. «И вот эту жилетку! — входя в артистический раж, добавлял иногда Аким и теребил на груди жилет. — Мать-инвалид и сестра-малолетка дома сидят, я один кормилец остался». Одним словом, как у Некрасова:
