Пришлось оторваться от странных узоров, в которые складывались влажные линии, и развернуться.
— Я знаю свое место, — спокойно ответила я.
Их мир… не мой. Личные симпатии не могли стать в нем превыше древних законов.
— Госпожа…
— Давай закончим этот разговор, — равнодушно попросила я, радуясь, что служба у стархов научила меня сдерживать эмоции. Как бы больно не было…
Было очень больно и тоскливо, но соглашаясь на сделку, я четко знала, что именно меня ждет.
— Как угодно госпоже, — матессу скорее наметил движение, чем склонил голову и… выскользнул из комнаты, успев просочиться в едва приоткрывшийся проход.
Невольно улыбнувшись — и ведь не позер, но что-то такое мелькало, вновь развернулась к окну.
Дождь лил, лил, лил…
— Ждан, — с наручного комма вызвала я хошши, передумав провести этот вечер в одиночестве, — как ты смотришь на то, чтобы промокнуть?
— И получить нагоняй от эклиса? — тут же отозвался он, «поймав» мое настроение. — Почему бы и нет, госпожа кайри, — продолжил, намекнув, что успел отойти от прошлого внушения и готов получить новое. — Куда отправимся?
— А у нас есть варианты? — вскинулась я. Город, обосновавшийся неподалеку от резиденции главы Самаринии, исследовать я не успела, чем Ждан и пользовался, когда требовалось вернуть сбежавший от меня оптимизм.
— Варианты есть всегда, — не подвел он меня и на этот раз. — Разброс большой: от просто выговора, до публичной казни.
— Ну и шуточки у тебя, — хохотнула я. — И что у нас тянет на публичную казнь?
— Госпожа кайри знает толк в авантюрах, — довольно произнес старший хошши. — Тогда — Медьярар. Город снов.
— Медьярар… — повторила я, пробуя слово на вкус. Мне — понравилось. — Как я должна выглядеть?
С точки зрения собственной безопасности последний вопрос был немаловажен. Жесткое разделение начиналось с двух генетических групп: чистые и нечистые. Для второй — ограничения по рождаемости, возможности работать или служить в тех или иных сферах, контроль специальных надзорных ведомств. Для первой — законы телегонии, касты и статусы, для каждого из которых были прописаны свои правила и порядки. Одежда относилась к внешним атрибутам, которые требовалось соблюдать неукоснительно.
Я для Самаринии стала исключением. Идеальная генетическая матрица, но, как клеймо, другие мужчины, побывавшие в моей постели, что сразу исключало меня из вариев. Кайри эклиса, что позволяло носить белое, и все равно бесправная в рамках их законов — в свободе передвижения я была серьезно ограничена.
